Вранье высшей пробы

Виталий Скопцов… Я помнила такого. Это было года три назад. Работала я тогда на его отца, который попал в переплет благодаря своему бухгалтеру. Тот скрылся, прихватив деньги фирмы, а обвинили Скопцова-старшего. Моей задачей было отыскать пропавшего вора и похищенные им деньги. Что я и сделала. Часть баксов предприимчивый бухгалтер уже успел потратить, но большую часть мне все же удалось вернуть законному владельцу. Тогда же, увидев меня в кабинете своего отца, Виталий, который был на четыре года младше меня, предложил мне с ним встречаться. Именно так — «встречаться». На столь консервативное предложение я ответила лишь смехом. Охи-вздохи на лавочках, прогулки при луне и прочая романтическая чушь, как я давно считаю, не для меня. Да, уже три года назад я имела твердое убеждение: мужчин я должна выбирать сама, и никогда наоборот.

Отчаявшийся Виталий Скопцов в качестве отступного предложил мне сфотографироваться с ним на фоне пышных каштанов, росших в парке, неподалеку от фирмы его отца. Чтобы побыстрее отделаться от парня, я согласилась. Потом он передал мне через отца получившийся снимок, но в моих архивах он не сохранился.

— Мы часто болтали со Скопцовым, и как-то раз он рассказал мне случай, произошедший с его отцом, который ты расследовала, — продолжал тем временем Геннадий. — Рассказал также, как познакомился с тобой. Неизгладимое впечатление ты произвела не только на бедного Виталю, но, должен признаться, и на меня также. Увидев тебя на кладбище, несмотря на твою размалеванность, я сразу тебя узнал. Остальное, многоуважаемая Таня Иванова, дело техники. Если бы я не держал в памяти твой умный взгляд, увиденный на фотографии, может быть, я и поверил бы, что ты круглая дура, коей хотела показаться.

Совершенно ошарашенно я смотрела на своего нового знакомого, не зная, что сказать. Каких только совпадений в жизни не бывает! Вот так стараешься, стараешься, а в итоге — все насмарку. Я выделывалась перед ним, как идиотка, а он тем временем тихонько надо мной посмеивался. И что теперь? Он предлагает задавать ему вопросы… С целью меня запутать? Или чтобы тем самым доказать, что в смерти бабки не принимал никакого участия?

— Не понимаю, — пробормотала я. — Скопцов же не иногородний, имеет вполне благополучного папу-бизнесмена. Зачем ему понадобилось снимать комнату?

— Он разругался с отцом и решил какое-то время пожить отдельно. Целый год он кантовался у моей бабки, а потом заключил с отцом перемирие и отчалил.

Обдумывая услышанное, я сидела, глядя в одну точку.

— Что же ты молчишь? Строишь тактику? — Геннадий глядел на меня насмешливыми глазами-щелочками, подспудно как бы спрашивая:»Сколько ты еще выдержишь, находясь от меня на таком расстоянии?» Страсти накалились настолько, что я действительно сдерживала себя из последних сил.

— Тебя ведь нанял мой «любящий» дядюшка? Он живет этажом ниже, не так ли? Ладно. Так вот, мне придется тебя разочаровать: на то время, когда было совершено убийство, у меня имеется железное алиби.

— И какое же? — с интересом спросила я, перекинув ногу на ногу и заговорив своим нормальным голосом. Одним словом — с удовольствием выходя из принятого для знакомства с Геннадием дурацкого образа раскрепощенной идиотки.

Явно довольный, что я наконец вывела сама себя на чистую воду, Геннадий невозмутимо сообщил:

— С двадцатого на двадцать первое сентября я ночевал у подружки. Около девяти утра я вышел из ее квартиры и вызвал лифт, чтобы спуститься с девятого этажа. Пока кабина ехала, ко мне присоединилась сначала молодая сексапильная женщина, живущая в квартире напротив, — выразительно посмотрев на меня и сделав особое ударение на слове «сексапильная», произнес Геннадий, — а затем старичок-боровичок с того же этажа.

Если Геннадий думал пробудить во мне ревность, то отчасти ему это удалось. Внутри меня от его слов что-то неприятно шевельнулось и задергалось. Что же касается его алиби…

— Это все, или есть продолжение? — холодно произнесла я, в который раз пытаясь подавить свои чувства.

— Нет. Это только первая серия. Во второй рассказывается о том, как мы на целый час втроем застряли в лифте.

— Где находится дом твоей подружки?

Геннадий с готовностью назвал адрес на другом конце города, на расстоянии сорока минут езды отсюда. Причем на хорошей машине и при отсутствии пробок. Я не знала, радоваться мне или огорчаться. Если все действительно происходило так, как говорит Геннадий, и свидетели смогут это подтвердить, то никакой речи о том, что именно он спустил с поводка собаку и сказал ей «фас», быть не может.

Мне хотелось петь, но я себя одергивала. Что, если это обычная уловка? Мол, расслабься, девонька, и иди ко мне! Я вовсе не убийца. Где-то в глубине души мне хотелось в это верить так же, как хотелось верить, что Геннадий не совершал насилия над пятнадцатилетней девочкой, и все это лишь наговоры невзлюбившего своего племянника Анатолия Константиновича.

Бежать! Сейчас же бежать от искушения, ибо спустя минуту будет слишком поздно!

Набрав в легкие побольше воздуха, я незаметно выдохнула, потом встала.