Врата рая

Я взирала на эту надпись с благоговейным трепетом, отказываясь верить глазам. Реальность смерти моих родителей никогда раньше не представала передо мной так ярко, как в эту минуту. Но тело мое не обмякло и не свернулось, как хрупкий цветок. Я была вся окаменевшая и холодная, словно этот надгробный памятник.

Подошел священник, открыл Библию и начал службу. Когда его слова достигали моих ушей, мозг сразу же направлял их в архив моей памяти. Я видела, как движутся его губы, как он переворачивает страницы, но я не слышала ни одного слова.

Во мне звучали слова моих родителей, которые они произнесли бы, находясь сейчас рядом.

«Энни, — сказала бы моя мама, — ты должна стать снова сильной. Ты можешь стать снова сильной. Не позволяй себе остаться слабым и зависимым существом, увядающим в тенях Фарти. Иначе ты побледнеешь и умрешь, как цветок, которого лишают солнечного света…»

«Моя Энни, — продолжил бы папа, — мы бы хотели находиться рядом с тобой, чтобы дать тебе нашу любовь и оказать нашу помощь, как делали это на протяжении всей твоей жизни, но мы не можем. Я знаю, что в тебе есть силы снова встать на обе ноги и продолжить работу, которую мы с твоей мамой начали в Уиннерроу…»

«Мы с тобой, Энни, мы — часть тебя».

— Мама, — прошептала я.

Но я не могла отрицать реальности. А она заключалась в том, что настал конец моего прежнего, знакомого мира. Я прибыла сюда, чтобы сказать «прощай» маме и папе, но я также прощалась и с той маленькой девочкой, которой недавно я была. Прощайте, звон музыкальных шкатулок и веселый смех в тесном семейном кругу! Прощайте, родительские объятия, поцелуи и слова поддержки! Прощайте, мамины заботливые руки, успокаивающие всякий раз, когда мир казался тяжелым, жестким и холодным! Прощай, смех папы, звеневший по всему дому и прогонявший огорчения и неприятности, которые иногда посещали нас!

Прощайте, воскресные обеды, когда мы все собирались за столом и вели непринужденные беседы! И все праздники, веселые лица дорогих мне людей, собиравшихся вокруг рождественской елки. Изысканный рождественский обед и обед в День Благодарения, когда родственники и гости с удовольствием наполняют свои желудки вкусной пищей. И пение вокруг фортепьяно, и игры в шарады. Ожидания пасхальных яичек и шоколадных зайчиков. Воскресные прогулки и каникулы на побережье моря. Прощайте!

Долгие ожидания наступления Нового года только для того, чтобы поцеловать маму и папу и пожелать друг другу счастья. Праздничное настроение и подарки, красивые подарочные обертки, ленты и всякие сюрпризы. Прощайте! Прощай все, что делало жизнь восхитительной, радостной и теплой!

Неужели ничего этого не будет? Отказываясь верить, я покачала головой. Я ощущала себя собственным призраком, лишенным чувств и бесцельно парящим в пространстве. Даже заключительные слова священника казались пустыми, исчезающими в воздухе.

— Давайте прочитаем вместе псалом. «Бог — мой пастырь, я не должен желать…»

Я закрыла лицо руками и почувствовала руку Дрейка на своем плече. Как только псалом был прочитан и священник закрыл Библию, Дрейк повернул мою коляску к лимузину. Я откинулась назад и снова закрыла глаза.

— Давайте как можно скорее поднимем ее наверх и уложим в кровать, — проворчал Тони.

Коляска покатилась быстрее. Майлс открыл дверь машины, и они с Дрейком подняли меня и усадили на заднее сиденье. Мое тело было безвольным, как куль муки. Я почувствовала, что Тони сел по другую сторону от меня, и автомобиль поехал.

Когда мы выезжали с кладбища, я открыла глаза, собираясь еще раз посмотреть на памятник, но мое внимание отвлекла какая-то темная фигура, вдруг выскочившая из тени на солнечный свет и быстро скрывшаяся в темноте ближайшего леса.

Это был он, тот самый высокий худощавый мужчина, которого я видела из своего окна!

Подобно человеку, которого все забыли пригласить, он появился на заднем плане, чтобы принять участие в поминальной церемонии тихо, незаметно и потом так же исчезнуть. Кажется, никто, кроме меня, его не увидел.

Я приняла успокоительное и уснула почти до вечера. В огромном доме было настолько тихо, а лекарство погрузило меня в такой глубокий сон, что мне потребовалось несколько минут для того, чтобы прийти в себя и осознать, где я и что случилось. Вначале мне показалось, что все это затянувшийся кошмарный сон. Но присутствие инвалидной коляски, а также вид лекарств, полотенец и всевозможных мазей, выстроившихся на длинном туалетном столике, свидетельствовали о том, что все это, к сожалению, было явью.

Когда я посмотрела в окно, то увидела, что пушистые ватные облака стали плоскими и затянули небо темно-серым одеялом, придав концу дня унылый, сумрачный вид, так соответствовавший утренней церемонии. Я подтянулась и села. Затем налила себе немного воды из голубого пластикового кувшина, стоявшего на ночном столике около моей кровати. Тишина в доме удивляла меня. Где были миссис Бродфилд, Тони, Дрейк? Может, Дрейк вернулся в Бостон?