Врата рая

На комоде и на столах лежали открытые коробки с украшениями. Я видела сверкающие ожерелья, сережки с драгоценными камнями, браслеты с брильянтами и изумрудами, которые были разбросаны как попало. Поняв, что вторгаюсь в чью-то жизнь, я начала откатываться назад и внезапно уперлась в стену. Когда я обернулась, то наткнулась на горящие глаза миссис Бродфилд.

Она выглядела как после скоростного бега. Ее лицо было ярко-красного цвета. Вместо обычно аккуратно причесанных назад волос на ее голове, как оборвавшиеся струны рояля, торчали вверх взбунтовавшиеся пряди. Поскольку я сидела в коляске довольно низко и смотрела на нее вверх, ноздри сестры казались больше обычных и напоминали ноздри быка. Она тяжело дышала, ее полная грудь поднималась и опускалась, выпирая из тесной, стерильно белой сестринской формы. Казалось, что пуговицы сейчас вот-вот отскочат, а сама она взорвется прямо на моих глазах. Я начала двигаться к выходу, но она быстро протянула руку и схватилась за рукоятку коляски, не дав мне возможности увезти себя.

— Что вы здесь делаете? — потребовала она резким, угрожающим тоном.

— Делаю?

— Я пришла в вашу комнату и обнаружила, что вас нет в кровати и что коляска исчезла. — Она сделала глубокий вдох и схватилась за горло. — Я звала вас, зная, что вас нет внизу, и затем начала искать по коридору, даже не предполагая, что вы отправились в этом направлении. Я не могла представить… Я была почти уверена, что с вами что-то случилось в одной из этих комнат.

— Со мной все в порядке.

— Вы не должны быть здесь, — заявила она, подойдя сзади к коляске и поспешно вывозя меня в коридор. — Мистер Таттертон специально просил, чтобы никто сюда не приходил. Он обвинит меня, подумав, что это я привезла вас, — сказала она, выталкивая коляску из двери и внимательно посмотрев в обе стороны коридора, прежде чем следовать дальше.

Я думала, что она ведет себя нелепо, так поспешно и боязливо увозя меня отсюда.

— Тони, конечно, не будет иметь ничего против того, чтобы я приезжала на эту сторону коридора, — заверила ее я.

Но миссис Бродфилд не сбавила скорости. Было очевидно, что она напугана возможностью потерять свое место.

— Если он узнает, я скажу ему, что это была моя инициатива, миссис Бродфилд.

— Это ничего не изменит. Я отвечаю за вас. Я вышла всего на несколько минут, чтобы немного пройтись и подышать свежим воздухом, и посмотрите, что произошло. Вы проснулись, перетащили себя в коляску и отправились бродить по дому.

— Но почему Тони должен возражать против этого?

— Может быть, в этом доме есть места, которые стали небезопасными… прогнившие полы или еще что-нибудь. Откуда мне знать? Он говорит мне только то, что он хочет. Это достаточно просто. Кто бы мог подумать, что вы поступите так? О Боже! — Она быстро свернула в мои комнаты.

— Я спрошу его, когда он придет.

— Даже не вздумайте упоминать об этом. Может быть, он не узнает и все обойдется.

Она остановилась около моей кровати и отступила назад, продолжая смотреть на меня и качая головой.

— Кто-нибудь еще живет здесь, не правда ли? Кто это?

— Кто-нибудь еще?

— Ну, кроме Тони и прислуги и нас с вами. Той комнатой, похоже, пользуются.

— Я больше никого не видела. Вы начинаете воображать какие-то вещи, выдумывать какие-то истории. Мистер Таттертон придет в бешенство. Не говорите об этом больше ни слова, — предупредила она. Ее глаза стали узкими и холодными. — Если у меня будут неприятности из-за этого… пострадаем мы обе, — добавила она тоном, в котором явно слышалась угроза. — Я не собираюсь терять эту работу из-за того, что какая-то искалеченная девчонка нарушает правила.

Искалеченная девчонка! Никто никогда не вешал на меня такого ярлыка. Гнев переполнил меня и вылился слезами, хлынувшими из моих глаз. То, как она произнесла слово «искалеченная», прозвучало как унижение человеческого достоинства.

Я не была искалеченной девчонкой!

— Я звала вас, — твердо заявила я. — Я хотела есть, но никто ко мне не подошел. Даже уже сев в коляску, я снова звала вас.

— Я отлучилась, повторяю, всего на несколько минут. И уже возвращалась назад. Вам надо быть более терпеливой.

— Терпеливой! — воскликнула я.

На этот раз, когда наши взгляды встретились, я не отвела своих глаз. Бунт разгорался во мне, как большой пожар, и я гневно уставилась на сестру. Она попятилась, словно получив пощечину. Ее лицо стало ужасным, рот открывался и закрывался, как бы подыскивая слова, глаза то расширялись, то суживались. На висках через ее тонкую чешуйчатую кожу проступили похожие на паутину вены. Она придвинулась ко мне на несколько шагов.