Врата Валгаллы

Борт авиабазы оборвался, перед двумя сумасшедшими Тецимами вспучились дюзы, истребители послушно задрали носы. Ведомый взмыл великолепной свечкой — манёвр из разряда естественных, какие тело исполняет само, а Рубен, лишь чуть приподнявшись, чтобы перевалить через край, тут же толкнул ручку от себя. И — реверсы. Тецима пошла по спирали, гася скорость.

Внутри дюза выглядела как пасть. В реале… ну, в реале это было бы полным безумием, конечно. Это сейчас она безжизненно тиха, авианосец плывёт в пустоте под действием сил гравитации системы, а также — начального импульса. И только бог и командир знают, когда им приспичит вновь ударить плазмой. Тогда не то, что игрушечный истребитель, другой авианосец равного ранга поостережётся проходить в опасной близости. Да кстати, в реале пилота, сунувшегося с включёнными двигателями вовнутрь драгоценных дюз, скорее всего, разорвало бы на части собственное командование. Ну да ладно. Весь смысл, собственно, был, чтобы помнить: ты находишься внутри раскрашенной картинки. На это мы с Тецимой ведомого и поймали, заморочив ему голову танцами. И… мало ли где мыслишка эта пригодится.

— Конец игры!

Стащив шлем, Рубен уронил его на колени, стараясь переводить дыхание как можно незаметней. Ренну помогли освободиться от виртуальной сбруи, голова у него оказалась мокрая и встрёпанная, глаза — в кучку. Смеётся, непроизвольно вздрагивая, словно нервной икотой его встряхивает.

— Грязная уловка, съер!

— Командир, съер… А… эээ… можно спросить?… Что это было?

Эскадрилья давилась ухмылками и прятала глаза. Вале выглядел совершенно убитым. Комэск покосился на показания телеметрии. Давление, пульс, ударная доза адреналина… ну, в общем, можно представить, какими комментариями обменивались за спинами ослепших и оглохших командиров «деликатные» Шельмы.

— Ну, мы же не станем отрицать, что нам это нравится?

Зам покраснел до корней волос, будто его и впрямь в чём-то уличили. Рубен, выбравшись из своей кабины первым, дружески шлёпнул его по плечу, отчего Ренн, сконфуженный, снова плюхнулся в ложемент. Но о нём уже забыли.

— Не дрейфь, — вполголоса, проходя мимо, к Иоханнесу Вале. — В реале всё по-другому. Прямее и проще. Ни один здравомыслящий противник не позволит нам этаких танцев. Вернёшься десять раз — я буду за тебя спокоен.

— Я не смерти… — вспыхнул пилот. И замолчал, с силой сжав губы. Рубен кивнул. Не место, и не время взламывать психологические шифры. И доверие тоже не дастся даром.

— Командир! — возопил Магне ему в спину. — Съер! А и нам бы таким же манером погоняться было бы полезно!

Рубен, как осаженный, остановился у самой двери. Устало уронил плечи. Кого-то тут беспокоит уровень гормонов? Совершенно напрасно. Раньше внимательное начальство и дисциплинированные подчинённые… кхм… живьём сожрут.

— Командиры звеньев, позаботьтесь!

* * *

Был на одном патрулировании — видел их все. Если, разумеется, не попадал в нештатную ситуацию. А ситуации, как назло, словно затаились, ожидая, пока пламя боевого зуда выжрет само себя. Иной раз Шельмы — да и не одни они — испытывали сильнейшее раздражение, недоумевая, где именно поганые Кинжалы ухитрились сбить десяток вражеских машин, каковое обстоятельство послужило к их чести и всевозможным послаблениям по службе.

Вечная ночь во все стороны — на бесконечность километров. Иной раз удивляешься, зачем конструкторам приспичило делать блистер прозрачным. Рубен не встречал ещё пилота, страдающего агорафобией, но было чертовски странно чувствовать себя висящим в пустоте. Только перегрузки, те самые нескомпенсированные десять процентов, напоминали, что он смотрит вокруг не глазами осиротевшей души.

Ну, и радиопереговоры, конечно. Патрулирование подразумевало трёхчасовой полёт с проходом через контрольные точки и соответствующим «отзвоном» на базу в условленное время. Что делать по дороге — целиком отдавалось на откуп комэску. Хоть кувыркайся. Чем и занимались, отрабатывая маневрирование в стандартном построении «ладонью» и произвольными парами, линией и лестницей. Не забывая при этом поглядывать на радары.

На истребителе они, конечно, не чета широкоохватным станциям авиабаз. Любой крейсер или эсминец «видит» дальше. Но ни один крейсер и ни один эсминец, не говоря уже о вальяжной, уважающей себя крепости авианосца, не сравнится с истребителем в быстроте реагирования.

Одним из обязательных условий гиперпространственного перехода считается гравитационная однородность точки выхода. Поэтому там, где условия меняются существенным образом, из «гипера» необходимо выйти, чтобы переключиться с двигателей Брауна-Шварца на обычные. Условно рассчитываемая граница входа в систему представляет собой естественный оборонительный рубеж, где и перехватываются вторгшиеся корабли. Не будь этого условия, ничто не помешало бы захватчику выйти с бомбами прямо на орбиту главной планеты. Каковое обстоятельство, вообще говоря, накладывает ограничения на агрессивные формы экспансии.