Вредность не порок

— Правильно, — с сарказмом в голосе поддакнула Ирка, — сходи к ним, сходи. Не забудь со вчерашними мальчиками парой фраз переброситься. Особенно с тем, с седым.

Я задумалась. Вожак этой веселой стаи весьма доходчиво посоветовал мне на глаза им не попадаться. Да и мне самой, если по совести, этого не очень хотелось. Хотя кое для кого я бы сделала исключение… Так, опять меня заносит. Он ведь Надьке весь воротник оторвал, значит, сукин сын. Но… Стоп, никаких «но»!

— Ты же ничего не знаешь! Ко мне вчера родители приехали. И мама записку нашла в сумке. А она, знаешь, как к этим вещам относится? Думала, не отобьюсь. Сегодня утром они с папой уехали, оставили здесь Стаса с букетом инструкций.

— Да? — неизвестно чему обрадовалась Ирка. Я уже говорила, что одно упоминание о Стасе приводит самых слабонервных женщин в состояние, близкое к эйфории. — Это здорово, хороший парень.

— Конечно, хороший, — согласилась я, — только когда следит за кем-нибудь другим, а не за тобой.

С этим Ирка не смогла не согласиться.

— А что ж ты сейчас одна? — поинтересовалась подружка, подслеповато щурясь и закрывая глаза от солнца ладонью.

— Да я через окно удрала…

— А-а!.. А я уж подумала, что это Стас! Похож! — Ирка махнула рукой куда-то мне за спину.

Я оглянулась и увидела Стаса, с беспечным видом покупающего сигареты в киоске. Едва не зашипев от злости, я снова повернулась к подружке:

— Записку убери, бога ради!

Ирка торопливо сунула записку в карман и заулыбалась навстречу Стасу. После взаимных приветствий они начали обмениваться последними новостями. Посчитав, что Ирке достанет ума не брякнуть лишнего, я отошла к киоску. Разглядывая боковую витрину, я потеряла из виду беседующих ребят и вдруг услышала:

— Привет!

Я повернула голову и увидела белую надпись «Nike» на зеленой футболке. Посмотрев вверх, встретилась с насмешливыми синими глазами и сверкающей голливудской улыбкой.

— Как поживаешь?

— Вашими молитвами, — лениво отозвалась я, а сердце застучало, словно паровой молот, я даже подумала: не слышно ли на улице?

— Зубки в порядке?

— Хотите проверить? — притворно удивилась я, трепеща ресницами совершенно против воли.

— С большим удовольствием.

— Предлагаете, чтобы я вас укусила?

— Сделай такое одолжение… — отозвалась, заглядывая мне в глаза, сладкая девичья греза и придвинулась ближе. — Можешь кусать, сколько тебе захочется.

— А мне не хочется, — объявила я, найдя такое предложение слишком экстравагантным, и отступила на шаг, хотя это совершенно не в моих правилах. — Вы вообще как, в своем уме?

Он весело засмеялся, закинув голову, и я убедилась, что все зубы у него на месте.

— Тогда давай просто познакомимся! — выдвинул наконец более приемлемое предложение молодой человек и протянул мне руку:

— Ефим.

Пожимать ему руку, памятуя о вчерашней встрече на пляже и здоровенном синяке, я поостереглась, поэтому убрала свои за спину и отозвалась:

— Анастасия.

— Очень приятно! Только зря ты меня боишься, я вот как раз и не кусаюсь.

Рассуждая здраво, сейчас нужно было бы уйти, но со здравым смыслом у меня возникла небольшая проблемка, поэтому я продолжала стоять и пялиться на необъятную грудную клетку с заграничной надписью.

— Как ваш друг поживает? — вежливо поинтересовалась я.

— Это ты о ком? О Семене? На котором ты свои зубы проверяла?

Я пожала плечами:

— В паспорт ему я не заглядывала. Может, и Семен.

Мерзкий такой, седой.

— Ну это Семен. Живой вроде бы. Руку, правда, пришлось забинтовать, а так все в порядке.

— Жаль, — сказала я.

— А твой дружок как поживает? — улыбнулся Ефим.

— Это какой? — не поняла я, а он кивнул головой:

— Вот этот.

Оглянувшись, я увидела Стаса с Иркой, внимательно изучающих местную доску объявлений метрах в двадцати от нас.

— А-а! Это мой брат. Двоюродный, — не моргнув глазом, соврала я и мило улыбнулась.

— Ясно. А что ты вечером делаешь?

— Вечером? — безразлично переспросила я, замирая от сладкого ужаса, и пожала плечами:

— Еще не знаю.

— Может, встретимся? Тут, конечно, особо не разбежишься, но вот туда можно заглянуть, — он кивнул головой в сторону бара. — Посидим поболтаем?

С тревогой осознав, что глупею прямо на глазах, я вздернула нос и вздохнула:

— Нет…

— Нет? — Мне показалось, что он весьма искренне удивился. — А почему?

«А ты что, голубок, не привык получать отказов от женщин?» Эта мысль всколыхнула мою задремавшую было беловоронью натуру, и я с удовольствием разглядывала недоумевающего молодого человека.

— Знаете, — протянула я и продемонстрировала синяк на руке, — с подобными украшениями разгуливать по барам просто как-то неловко… Мало ли что могут подумать люди! Что меня какой-то придурок за руки хватал или и того похуже…

Ефим округлил глаза и даже сделал попытку потрогать синяк, чего я ему, естественно, не позволила.

— Однако! — Он покачал головой, и его насмешливая физиономия моментально приобрела выражение глубочайшего раскаяния. — Какая у тебя кожа нежная… Извини, пожалуйста… Я готов искупить…

Я сделала страшные глаза и с подвыванием пропела:

— Такие ошибки не искупают… Их смывают.., кровью!

В первую секунду он остолбенел, потом рассмеялся:

— Согласен…