Vremena goda

Изменилась в лице. Бросила ложку. Вскочила. Извинившись, быстро вышла из ресторана, а потом перешла на бег.

«Очнулась? Вышла из комы? Невероятно! После стольких лет! А может быть, она в сознании уже давно? Ведь еще весной, когда я первый раз пришла, Эмэн все руку на ее лице держал! Но тогда это не кома, это локд-ин! И никто не знает! Какой ужас!»

Аутиста в палате не было. Мадам лежала одна. Такая же, как всегда: обтянутый восковой кожей скелет.

— Вы меня слышите? — громко, как глухой, крикнула Вера, наклонившись над изголовьем. Крикнула по-русски.

Положила руку на глаза. Ресницы дрогнули. Не так, как в прошлый раз. Что это означало и означало ли вообще что-нибудь, было непонятно.

Очень кстати вспомнился роман «Граф Монте-Кристо», про паралитика Нуартье.

— Если вы меня слышите, медленно сомкните и разомкните ресницы. Один раз.

Бабочка трепыхнула крылышками и замерла. Но Вера всё еще не верила.

— Так вы не в коме? Если «нет», быстро моргните два раза.

«Нет», — отчетливо ответили ресницы.

— Боже мой! Я сейчас позову дежурного врача!

«Нет». И еще раз, после интервала: «Нет».

— Вы не хотите врача?

«Нет».

— Но почему?

Никакого ответа. Да и как ответить, если она может дать только два знака, утвердительный и отрицательный.

Стоп. Со стариком Нуартье как-то общались. При помощи алфавита, вот как!

— Я буду подряд произносить весь алфавит, а вы моргнете, когда я дойду до нужной буквы. Хорошо?

«Да».

— А, бэ, вэ, гэ, дэ, е…

Первой буквой оказалось «Н».

— А, бэ, вэ, гэ, дэ, е.

«Да».

— Е?

«Да».

— То есть «НЕ»?

«Да».

Следующие три буквы сложились в «НУЖ».

— «НЕНУЖ»? В смысле «НЕ НУЖНО»? — догадалась Вера.

«Да».

— Вы не хотите, чтобы вас перевезли отсюда в госпиталь? Хотите остаться здесь?

«Да».

— Но почему? Там будет специализированный уход. И может быть, что-то удастся сделать.

Снова пришлось диктовать буквы.

«Хочу остаться здесь», — повторила Мадам.

К тому моменту, когда сложилась эта короткая фраза, Вера уже заметила, что одни буквы встречаются чаще, чем другие. Поэтому стала перечислять их не по алфавиту, от «а» до «я», а в другом порядке: основные гласные, потом основные согласные, ну и потом, если слово не угадывается, остальные буквы. Дело пошло быстрее. Класть ладонь на лицо Вера перестала — колыхание ресниц было и так хорошо видно.

— Зачем вы хотите остаться здесь?

«Т». «А». «Й». «Н».

— Тайна?

«Нет».

Не угадала. Ладно, диктуем дальше. «И». «К». И пауза.

— Что?

А, «тайн» плюс «ик». Тайник!

— Тайник?

«Да».

— Какой тайник? Здесь есть тайник?

«Да».

— И вы хотите, чтобы я его нашла?

«Да».

Объяснение, где искать тайник, заняло не менее получаса. Один раз пришлось остановиться, потому что зашла дежурная сестра — проверить, всё ли в порядке и поправить постель. Вера, сдерживая нетерпение, сказала, что уже взбила подушку и разгладила простыню. Медсестра ушла, диалог продолжился.

— Панель? Какая панель?

В конце концов стало ясно. Бывший кабинет Мадам до середины стены был обшит дубовыми панелями. Они располагались в два яруса. Третья панель справа от окна. Нижний правый угол. Нажать.

За пятнадцать лет расположение мебели несколько изменилось. Чтоб добраться до нужного места, пришлось отодвинуть стеклянный шкаф с медицинскими препаратами.

Нажать? Как это?

Вера попробовала и так, и этак. Ничего не происходило. Было непохоже, что между панелями вообще есть какая-то щель, очень уж плотно были они подогнаны одна к другой.

А если надавить и немного подержать?

Щелкнул невидимый рычажок, край дубовой доски высотой сантиметров в семьдесят и шириной с полметра приоткрылся.

Есть!

Внутри была лампочка. Но она не зажглась — все-таки пятнадцать лет прошло. Разглядеть, что в потайном ящике на полках, удалось не сразу.

Внизу толстая тетрадь и конверт. Наверху почти пусто, только лежит шелковый мешочек. В него Вера заглянула первым делом — и была разочарована. Какой-то высохший кусочек деревяшки или корешок.

В конверте был листок с швейцарским адресом и какими-то цифрами. Кажется, что-то банковское.

Что в тетради?

Она была вся исписана четким, ясным почерком. В основном по-английски, но были вставки на французском, русском, немецком, кое-что даже иероглифами. Много формул, графиков, цифр. На первый, беглый взгляд похоже, что это какое-то медицинское исследование.

А, вот название, на самой первой странице. Вера от нетерпения перелистнула ее и не заметила.

«ANTI-AGEING: FROM ALZHEIMER TO KANNEGISER.

A revolution in prevention and profilactics of senile dementia».[23]

Вера вернулась к Мадам. Тайник на всякий случай прикрыла, только тетрадь взяла.

— Это ваши научные записи?

«Да».

— А в мешочке что?

«Глава третья».

Пролистала до третьей главы, которая называлась: «Panax ginseng masculinum». Прочла самое начало. Речь шла о какой-то особенной разновидности женьшеня, обладающей уникальными свойствами. Как интересно!

Здесь, взглянув на больную, Вера заметила, что та снова моргает.

— Что вы хотите сказать?

«Важное. Для тебя».

— Для меня?

«Глава шестнадцать».

Шестнадцатая глава называлась непонятно: «Прокачка сосудов головного мозга». Что-то про китайскую медицину, сразу не разберешь.