Времена не выбирают

— Ну, дорогие мои, эту честь заслужить надо, — сказала Дарья, спрятав лукавую искорку во взгляде. — Учиться отлично, например. Вот ты, сынок — как поживает твоя «двойка» по тригонометрии?

— Мам, да я давно исправил, — ответил Алёша.

— Угу. На «тройку», — хихикнула Ксюха, отхлёбывая кофе крошечными глоточками — растягивала удовольствие.

— И сразу сдала, — отмахнулся от неё царевич. — Сама-то молчишь, что тебе Антошка из бомбардирской роты нравится.

— А и нравится, так что из того? — пожала плечами девчонка. Хотела казаться невозмутимой, но всё же покраснела. — Позовёт замуж — пойду. И даже на свадьбу вас позову, хоть вы и вредные.

Мальчишки рассмеялись.

— Я слышала, набрали новичков в младший класс, — сказала Дарья, переводя тему. — Кого, если не секрет?

— Солдатских детей, — ответил Гриша. — Пацаны вроде толковые, только сопливые ещё. Девять из десяти неграмотные, их учить и учить.

— Вам ещё не поручали брать кого-то из них под опеку?

— Нет.

— Думаю, поручат, как занятия осенью начнутся. Обычная практика, чтобы младшие за старшими тянулись… Ещё слышала, говорят, что в будущем году обычных учений пока не планируют. Это слухи или факт?

— Даже не знаю, как сказать, — помялся Алёша. — Вроде планы учений в сентябре должны утверждать, только офицеры говорят — так, между собой — будто этим никто не занимается. В прошлом году уже в августе проект подавали, а сейчас на дворе июнь, а никто даже одной бумажки не испачкал. Велено то пока отставить.

— Уж не война ли на носу, ребята? — поёжилась Дарья.

— Дай-то Бог, чтобы нет, но, мы все думаем — Карл уже дожимает сторонников Августа в Польше, — сказал Гриша. — Как управится, подтянет обозы, так и на нас пойдёт. И раз даже мы это понимаем, то ясно и …начальству.

— Ну хоть четыре года мира, и то хлеб, — вздохнула Ксюха. — Жалко. Так было хорошо… Многие из наших говорили, что были бы рады повоевать. Мальчишки сопливые, что они понимают в этом…

— Кто их на войну пустит, — хмыкнул Гриша. — А вот мы — другое дело.

— А готовы ли вы? — похолодев от нехорошего чувства, тихо спросила Дарья. — Меньше всего на свете я хотела бы, чтобы вы воевали.

— Четыре года ж готовились, тётя Даша. А кое-кто и больше. Теперь это и наша война…

Интермедия

— …Алёшку словно подменили. Живой человек, а не аллегория глупости. Ты постаралась, Дарьюшка?

— Нет. Его друзья, Гриша с Ксенией. Но как только у Алёши сменится окружение, что неизбежно, поменяется и он. Снова. И я не знаю, как это предотвратить.

— Зато я знаю.

5

— Это ещё что за машкерад? Катька, в уме ли ты?

— Это, братец, новая версальская мода, — Катя поправила пышные кружева, одёрнула рукава сверкающего от драгоценной вышивки белоснежного кафтана с золотыми пуговицами, изящно переступила ногами, обтянутыми шёлковыми мужскими чулками и обутыми в дорогущие башмаки с бриллиантовыми пряжками. — Самой противно, но что поделаешь — надо.

— Ещё парик нацепи, чтоб уж совсем на пугало походить, — недовольно сказал Пётр Алексеич, окинув её хмурым взглядом. — Бог с тобой, хоть в рядно вырядись, лишь бы дело было. Уверена, что тебя там никто в лицо не знает?

— В этой Польше я никогда не бывала.

— Алексашка из Полоцка курьера прислал. Велел передать — слишком много подозрительных людишек там объявилось. Езжай через Данциг[50], от греха подальше, — государь снова с лёгким презрением окинул взглядом её маскарадный костюм. — Да не в этом тряпье хотя бы.

— Конечно не в этом, — вздохнула Катя. — Я ещё с ума не сошла — такие дорогие тряпки в дорогу надевать. Зато когда приеду… Вернее, когда пан Владислав вернётся в цивилизацию из этой ужасной, дикой, варварской Московии, обязательно сменит платье и поищет, где в том захолустье можно купить отличные парижские одеколоны. Хотя, что они понимают в моде, эти провинциалы… Душераздирающее зрелище.

Она заговорила по-польски и с таким непередаваемым мечтательно-томным выражением, что Пётр Алексеевич расхохотался. Зато ей было не до смеха.

Роль, которую она решила на себя примерить, оказалась непростой. Молодой человек, пойманный, по сути, на безделице — попытке передачи пары секретных писем шведскому посланнику — оказался вовсе даже не простым курьером, а одним из тех посредников, кто в будущем вполне мог дорасти до резидента. Это было его первое серьёзное задание. И на нём он «засыпался» с треском.