Времена не выбирают

На вопрос государя, как этого парня раскололи, Катя ответила просто: «Пить меньше надо». Способ Петра Алексеича — дружескую попойку — включили в арсенал Тайной иностранной канцелярии, а в штате были неглупые ребята с могучей печенью, которые могли перепить кого угодно. Пожалуй, кроме самого Петра Алексеича. Вот и в этот раз поляка, за которым из Версаля притащился хвост подозрительных знакомств, эти парни взяли в оборот. Выпили бокал, другой, а там пана Владислава Запольского развезло. Он «поплыл» и, отвечая на ловкие вопросики собутыльников, начал выдавать полезную информацию. В итоге парень помимо воли слил место и время передачи писем шведу, и его решили брать немедля.

Для шведского посланника разыграли спектакль: мол, эти местные увальни сами спугнули посредника с письмами, и тот, естественно, ушёл. На самом деле поляк уже сидел в бывшем Преображенском приказе, а ныне Канцелярии розыскных дел — и пел как соловей: пыточную оттуда убирать не стали, равно как и Фёдора Юрьевича, и один их совместный вид действовал на слабонервных весьма устрашающе. Мелкие курьеры со шпионской эпистолярией были в его ведении. Выяснилось, что юнец — а ему и вправду было всего восемнадцать лет — уехал в Версаль три года назад. За это время успел обратить на себя внимание кое-кого из весьма высокопоставленных лиц — что, учитывая его ориентацию, звучало двусмысленно. Не худшим образом проявил себя в небольших дипломатических миссиях, и в конце концов удостоился личного поручения маркиза де Торси. В багаже пана Владислава, доставленном сюда же, нашли томик сонетов Ронсара, до дыр зачитанного исключительно на определённых страницах. Ключ к шифру, коим было скрыто истинное содержимое писем, оказался несложным, корреспонденцию прочли. И едва это произошло, Фёдор Юрьевич сразу же велел сообщить об этом госпоже Черкасовой, где бы та ни обреталась. Вероятнее всего, Ромодановский даже обрадовался, что спихнёт это дело, пахнущее большой политикой, на руки неприятной девице и забудет о нём.

Катю вытащили аж из Смоленска, где она занималась обучением егерской полуроты местного городского полка. Но было дело и более деликатное, тайное — она отслеживала связи московской аристократии с Польшей. Точнее, с польской прошведской партией, поддерживавшей закадычного друга Карла Двенадцатого — Станислава Лещинского. Ей на зуб уже попался кто-то из людей Долгоруких, и в этот момент явился взмыленный не меньше своей лошади курьер со спешным письмом из Москвы. К письму были приложены расшифровки писем, и едва Катя с ними ознакомилась, немедля передала дело здешнему офицеру тайной канцелярии и, бросив всё, ринулась в столицу… Словом, на пути она вчистую уделала героя Дюма с его двенадцатичасовым вояжем от побережья до Парижа и загодя приготовленными подменными коняшками. Сменяя лошадей на почтовых станциях через переплаты, «мать-перемать» и угрозы применить силу, уделив сну не более трёх часов за всё время, она преодолела полтысячи километров за двое суток с небольшим. Предпоследняя лошадь рухнула замертво, когда на горизонте уже поблёскивали купола московских церквей. Как не свалилась рядом сама Катя, оставалось загадкой. У неё хватило сил дойти до деревни, вломиться на постоялый двор, бросить на стойку золотой червонец и каркающим хриплым голосом потребовать свежее средство передвижения. Насквозь пропылённый, смертельно уставший, похожий на злого чёрта сержант лейб-гвардии перепугал всех, немедля получил требуемую живность, вскочил в седло и был таков… Для человека, который на лошадь впервые сел в возрасте двадцати четырёх лет, это был подвиг.

Словом, поляк даже с мыслями толком собраться не успел, а им уже без перерыва на поспать с дороги занялась солдат-девица Черкасова. Разве что умылась и перекусила. И именно тогда Фёдор Юрьевич своим замечанием — мол, вы часом не родственники? похожи, словно зеркало поставили — подал отличную идею. Пан Владислав Запольский возродится из небытия и вернётся к тайной дипломатической деятельности. Благо, удар держать юнец ещё не научился и сдал всё, что знал. Проверку устроили на днях, когда Катя, переодевшись в его шмотки, в запасной условленный день лично провернула передачу шведскому посланнику давно прочитанные письма. Швед ничего не заподозрил. Проверка прошла успешно, а значит, операция под кодовым названием «Зеркало» началась.

Теперь выполнивший свою миссию пан Владислав уедет в Данциг — маршрут не основной, а запасной, подальше от тех мест, где посредника могли встретить его старые знакомые — а оттуда отправится в Варшаву. Именно там уже собирались верные Лещинскому паны, чтобы после окончательного разгрома саксонцев присягнуть новому королю и заключить договор со шведами. Именно оттуда должен был отправиться в путь отец-иезуит Адам Зеленский. А молодой пан Владислав станет его сопровождать. Время-то неспокойное, а юный дипломат весьма ловко владеет шпагой.

Как, к слову, и сама Катя. Она и вправду здесь освоилась.