Времена не выбирают

— Мне только этого сейчас не хватало, — мрачно сказала она. — Завтра Рождество, приглашает на праздничный ужин. Сразу зашёл с козырей.

— Твоё решение?

— Будет ужинать один, — Катя бросила шляпу и перчатки на скамью, достала из кармана другую бумажку. — Шорник обязался заменить ремни, кстати. К вечеру должен прислать подмастерьев. Пусть Гриша подготовит вот эту расписку под акт сдачи-приёмки.

Брат только покачал головой. Холодная рациональность сестры пугала иной раз даже его.

Снаружи донёсся чуть приглушённый расстоянием грохот: Пётр Алексеевич решил не откладывать дело в долгий ящик и, пока не наступили праздники, велел немедля начать снос деревянных строений внутри кремлёвских стен. Он как обычно начал новое дело в спешке, чтоб побыстрее завершить его, и плевать на предстоящие праздники. Первыми под раздачу попали интендантские склады. Два дня их содержимое либо вывозилось куда-то телегами, либо распихивалось по каменным строениям. И вот за дело взялись бригады строителей. Судя по доносившимся звукам, они разбирали и сбрасывали наземь кровлю, а некоторые уже взялись валить бревенчатые стены. И ещё один звук ворвался в жизнь обитателей Кремля: гомон сотен людей и десятков упряжных лошадок, сходившихся к узкому пространству, где в двадцать первом веке пролегла Кремлёвская набережная.

3

Ещё со времён Алексея Михалыча вырубать лес вокруг Москвы было запрещено. Стройматериалы и дрова везли, понятное дело, издалека, это влетало жителям столицы в копеечку. Потому, чтобы не складировать строительный мусор внутри крепости, Пётр велел объявить, что старое рассохшееся дерево сложат на краю Красной площади, у стены, меж собором и мостом, откуда всякий желающий сможет оное забрать на свои нужды. Единственное условие — самовывоз. Срок — до рассвета 25 декабря по здешнему календарю, то есть до начала празднества. Государь был уверен, что ещё задолго до восхода солнца москвичи разметут всё до последней щепки, очистив территорию, а он избавится от головной боли по поводу пожароопасного материала в канун грядущих новогодних торжеств. Ведь в полночь 1 января планировалось устроить праздничный фейерверк по примеру прошлогоднего[24].

«Немезида», кстати, тоже разжилась дармовыми дровишками, причём, почти «по блату», сразу после сноса какого-то склада, миновав стадию вывоза за ворота. Парни носили брёвнышки, которые потом пилили и рубили под нужный размер. Пилы, кстати, были голландские, из тех, что Пётр велел завозить «для образца» после Великого посольства. И они мало чем отличались от двуручных пил, которые продавались в строительных магазинах их родного времени. Арендовали две штуки, топорики использовали свои, так как местные аналоги ничего, кроме слёз, не вызывали. И закипела работа.

Катя попыталась присоединиться к ним, но братец усадил её за канцелярскую работу: нужно было составить подробные ведомости по текущему и желаемому составу полуроты, а также расписать всё необходимое, что требовалось для доукомплектации. Стемнело рано, пришлось зажечь свечу: товар не дефицитный, но на полковые нужды их отпускали в аптекарских дозах и только писарям. «Немезидовцы» покупали их на свои деньги. Перья, кстати, гости из будущего научились правильно очинять далеко не сразу, так же, как и пользоваться ими. Часто сажали кляксы, приходилось, ругаясь, переписывать бумаги заново. Аккуратная, педантичная Катя раньше товарищей освоила это непростое искусство — письмо гусиным пёрышком — и сейчас выводила своим идеально ровным почерком не менее идеальные строчки.

После прибытия обоза в Москву четверо из пяти немолодых поварих разбрелись по городу, нанявшись в прислуги. Их никто не держал: люди в своём праве. Даже денег немного выделили в качестве выходного пособия. Часть девчонок из числа сирот, как это ни удивительно, забрали к себе здешние дальние родственники, хотя, откуда здесь у них отыскалась родня — где Ингрия, а где Москва. Но оказалось, что многие ижоры на протяжении девяноста лет постепенно уходили из-под власти шведов-лютеран и оседали в России. Большей частью, конечно, под Новгородом, но многие, особенно в последние годы, добрались до столицы.

Сейчас у печки возились с котлом баба Маша и две её мелкие помощницы, у которых здесь родни не нашлось. Постукивание деревянных поварёшек и тихий треск дров в печи настраивали на мирный лад: скоро парни намашутся топорами, вернутся в тепло, а тут и каша готова. Вкусный запах, расплывавшийся по «располаге», тоже настраивал Катю на позитив. Ведомость получалась строгая, с чёткой росписью постатейно, что потребуется для новичков. Вроде ничего не забыла и лишнего не приписала. Хорошо.