Время больших отрицаний

Это произошло в первый же день отработки идеи Любарского отражения НПВ-луча от облаков, в Институте, между зоной и башней, на выносной площадке внешнего слоя ее с громким названием Внешнее Кольцо. Здесь, на краю, над проволочной оградой, было К4 — и окрестный мир заваливался вниз. В том числе и кучевые облака в синем небе. Климова это смутить не могло, он через Ловушку — «максутик» из спасенных от свалки телескопов направил пробный обволакивающий НПВ-луч на ближайшее крупное облако, темноватое в середке со снежно-белой окантовкой.

…и понял, что попал в его заряженное дно и что идея Варика блестяще верна: в прицельной трубке «максутика» увидел с самолетной высоты излучину реки Катагань, глинистый берег с тальником. Сориентировался: это выше города по течению. Поворотной системой повел трубу и луч к городу, потенциометрами подкручивал на «сближение», на крупный план. Было ощущение бесшумного полета и снижения, как на посадку. Берег реки плыл в окуляре, одеваясь по мере приближения к центру Катагани в бетон и гранит набережной.

Так «приплыл» в городской парк культуры и отдыха им. Тактакишвили, в отдаленную и запущенную его часть, где, по выражению местного сатирика, «культуры поменьше, зато отдыха побольше». По прямой от НИИ до него было километров пять, по лучу через облако все двенадцать.

И там Климов увидел нечто, что изменило ход его мыслей и намерение мирно завершить опыт. От спектрального сдвига зелень парка и трава на лужайке были красновато-лиловые; и человек на скамье отсвечивал теми же колерами. Тем не менее Евдоким Афнасьич его безошибочно узнал: декан физфака (в ведении которого была и обсерватория университета) Самсон Самсонович Бугай, он же «виконт де Бугай», «Самсунг де Бугай». Так его переиначили за аристократизм и снобизм университетские остроумцы — те самые, что ославили и Климова, когда он объявил, что наблюдал вторую М31: мол, это у него спьяну в глазах двоилось.

Их остроту Самсон де Бугай принял вполне серьезно, взял, можно сказать, на вооружение — и пускал в ход, когда добивался скорейшего ухода Климова из КГУ. Сейчас он проводил досуг в компании таксы; та, тоже красновато-лиловая, подметала ушами пыль на аллее, обнюхивала столбы. А Самсон Самсоныч читал журнал; рядом на скамье лежала еще стопка. Можно было различить название «Астрофизический вестник Академии наук». И на странице развернутого, над коим склонил лысину «виконт де Бугай», также Евдоким Афанасьич разобрал крупные литеры шапки «Наблюдения Фантома М31».

— Распротакую мать!.. — сказал он, от обиды забыв, что говорит в микрофон Ловушки. — Теперь он читает. Вникает и верит. Что ж ты, сволочь такая, тогда не верил. Потому что своему Ваньке, фамилия у него не иностранная…

И только заметив, что де Бугай стал замедленно озираться, поднялся со скамьи, он осознал ситуацию. Тогда Афанасьич подкрутил регуляторы мостовой схемы так, что лиловый отлив в раскраске де Бугая, его таксы и предметов исчез, вернулись нормальные цвета и размеры; зато теперь для того, оказавшегося в НПВ-луче, все окрест увеличилось, багрово потемнело.

— Да, это я, Самсон Самсоныч, — произнес Климов скорбным, максимально загробным голосом. — Да-да, с небеси, не откуда-нибудь, вы правильно подняли голову вверх. Здесь у нас несть ни болезни, ни печали, ни воздыхания, Самсоныч… Не выдержав гонений и обид, наложил на себя руки, и взят вот сюда как многострадальный мученик науки… А вот ты куда посмертно попадешь, паршивец, — сменил он тон, — это еще вопрос. Наверно, на самую горячую сковородку. И будешь ее лизать. Ведь в твоих руках все было: признать, заинтересоваться, подключиться… Нет, выжили, выгнали. Приоритет же свой выгнали, всемирную славу!.. Эй! Куда же вы, виконт!

Но виконт де Бугай, колыша животом, мчал по аллее. Такса устремилась за ним. Журналы остались на скамье.

Если бы Самсон Самсоныч уходил медленно и достойно, не произошло бы его вминание в НПВ-барьер, коий Климов не успел убрать (будем считать так). Посему он там в парке остался без штанов, куртки и очков в пластмассовой оправе. На голове его, и без того идеально лысой, впрочем, ничего не изменилось. О бесновавшейся, кидавшейся в визгливой истерике из стороны в сторону таксе и говорить нечего: она целиком лишилась шерсти.

3

День текущий 29.4167 сентября ИЛИ

30 сентября 10 ч, Овечье ущелье, К1

Странно небо с неподвижными звездами над застывшими скалами

Странно Солнце — каждый день одно и то же

Наверно, сей эпизод подогрел Евдокима Афанасьича и на дальнейшее.