Время для звезд

Неподалеку от головы Ламмокса лежал мертвый гризли, крупный самец, фунтов на шестьсот. Он был раздавлен в лепешку, словно по нему проехался танк. Кровь, струями вытекавшая изо рта и ноздрей зверя, уже успела подсохнуть. Ламмокс посмотрел на медведя.

– Завтрак, – объяснил он.

Джон Томас с отвращением посмотрел на мертвую тушу:

– Если и завтрак, то не для меня, увольте. Где это ты его взял?

– Словил, – с дурацкой улыбкой ответил Ламмокс.

– Не словил, а поймал.

– Нет, правда. Он хотел подобраться к тебе, и я его словил.

– Ладно, хорошо. Спасибо. – Джон Томас еще раз посмотрел на медведя, отвернулся и полез в мешок за продуктами. Он выбрал банку яичницы с ветчиной, скрутил ей крышку и стал ждать, когда она нагреется.

Ламмокс воспринял это как сигнал к началу завтрака. Так он и поступил, съев медведя, пару тонких сосенок, немного щебенки для хрусткости, а на закуску – пустую консервную банку, оставшуюся у Джона Томаса. Потом они спустились к ручью, Джонни – впереди, чтобы следить за небом. Ламмокс запил свой завтрак несколькими бочками чистой горной воды. Джонни встал на колени, попил из ручья, умылся и вытер лицо и руки о рубашку.

– Что теперь будем делать, Джонни? – спросил Ламмокс. – Пойдем гулять? А может, поймаем кого-нибудь?

– Нет. Мы вернемся в рощу и будем тихо лежать, пока не стемнеет. Тебе придется притвориться камнем.

Он поднялся на берег, Ламмокс последовал за ним.

– Ложись! – скомандовал Джонни, когда они оказались среди деревьев. – Мне нужно посмотреть на эти твои блямбы.

Ламмокс присел так, чтобы опухоли оказались как раз на высоте лица его хозяина. Осмотрев их, Джонни забеспокоился еще больше. Они заметно выросли и стали какими-то неровными, шишковатыми. Джонни попытался вспомнить, означает ли такое развитие, что опухоли злокачественные. Кожа на них натянулась и истончилась, теперь она походила на обычную толстую кожу и совсем не напоминала броню, покрывавшую остальное тело. На ощупь кожа была сухая и горячая. Джонни осторожно помял левую опухоль; Ламмокс дернулся.

– Что, больно? – озабоченно спросил Джонни.

– Я не могу больше терпеть, – запищал Ламмокс. Он встал, подошел к большой сосне и стал о нее тереться.

– Ты что! – крикнул Джонни. – Не надо так, ты поранишься!

– Не могу терпеть, жутко чешется. – Ламмокс продолжал тереться о ствол.

Джон Томас подбежал к нему, намереваясь остановить, и как раз в этот момент опухоль лопнула. Джонни в ужасе замер.

Оттуда появилось что-то темное, мокрое, извивающееся, застряло в лохмотьях разорванной кожи, чуть помешкало, затем прорвалось наружу и повисло, качаясь, как змея на ветке. На какое-то кошмарное мгновение Джонни показалось, что это гигантский червь-паразит, который прогрыз изнутри тело своего несчастного хозяина. Он горько каялся, что заставил Ламмокса, такого больного, целую ночь лазить по этим горам.

Ламмокс весь передернулся и облегченно вздохнул.

– Ну вот, – сказал он. – Так-то лучше!

– Ламмокс! Ты в порядке?

– Ага, а почему бы нет, Джонни?

– Почему? А эта штука?

– Какая? – Ламмокс обернулся, странный отросток качнулся вперед, и Ламмокс его увидел. – Ах это… – протянул он, отметая вопрос.

Конец отростка раскрылся, словно бутон цветка. Только тут Джонни наконец понял, что произошло.

У Ламмокса выросла рука.

Рука быстро подсохла, посветлела и вроде бы стала тверже. Пока что она не очень слушалась Ламмокса, да и не очень его интересовала. Джон Томас понемногу рассмотрел, как эта рука устроена. У нее было два локтя и кисть с семью пальцами, из которых два, с одного края и с другого, напоминали человеческие большие пальцы, а средний, самый длинный, гнулся как угодно, словно резиновый. Эта кисть совершенно не напоминала человеческую, однако не оставалось никаких сомнений, что она не менее практична, чем у людей, точнее, станет такой позднее; пока что пальцы только бессмысленно корчились.

Ламмокс позволил Джонни тщательно осмотреть руку; сам он относился к ней до странности безразлично, словно отрастить руку – совсем обычное дело, которым он занимается каждый день после завтрака.

– Дай-ка я посмотрю на вторую штуку, – сказал Джонни и зашел с другого бока. Правая опухоль казалась еще более вздутой. Когда Джон Томас тронул ее, Ламмокс дернулся и пошел к дереву.

Намерения его были очевидны.

– Подожди! – крикнул Джонни. – Постой немного спокойно.

– Но мне же надо почесаться.

– Так ты можешь изуродовать себе руку. На всю жизнь. Стой спокойно, я попробую кое-что сделать.

Ламмокс угрюмо подчинился. Джонни вытащил нож и осторожно взрезал середину припухлости.

Разрез раздался в стороны, и оттуда буквально выпрыгнула правая рука Ламмокса, чуть не угодив мальчику в лицо. Джонни еле успел отскочить.

– Спасибо, Джонни.

– Рад служить, заходите еще. – Он спрятал нож в ножны, висевшие на ремне, и задумчиво уставился на новенькие, будто с иголочки, руки своего друга.