Время доверять

— А можно я к вам ещё приду?

От неожиданности Заботкин откинулся на спинку стула, но взял себя в руки улыбнулся:

— Конечно… конечно, если… — хотел пошутить что-нибудь о чердаке или ацетоне с клеем, но увидев устремленный на него пронзительный умоляющий взгляд, запнулся, тихо спросил:

— А зачем?..

Девочку словно прорвало:

— Я буду вам помогать! Я хочу вам помогать, Антон Борисович! Вы же о Родине говорили, её спасать надо! Вот увидите! Они у меня все воровать перестанут… Я их… Антон Борисович, только скажите…

Заботкин онемел, сердце застучало, представил своих сыновей — скоро подрастут — Господи, станут такими же наивными, беззащитными, откровенными… Кто попадётся им на пути, кто поможет? В душе защемило сочувствие, жалость. Он по-отечески ласково улыбнулся:

— Нет-нет, милая! Самая хорошая помощь будет, если ты прекратишь клей нюхать и друзьям не позволишь! Будете учиться хорошо! А тогда приходи, конечно!

Глаза девочки сверкнули, повторила губами: «милая»… Будто остального и не слышала. Улыбнувшись, показала полный рот жёлтых щербатых зубов и, прижав книжку к груди, радостно выскочила из кабинета, догоняя своих друзей. По дороге все повторяла:

— Милая, милая… — пыталась запомнить интонацию, разгадать — что за ней кроется, фантазировала. В такт звучали колокола, душа трепетала: Антон Борисович… Милая…

У Антона отлегло. Напряжение схлынуло. Он постарался понять, что могло взволновать его в случившемся знакомстве, но не мог. Гадал. Неужели этот патриотический порыв подростка задел за живое. Напомнил о молодогвардейцах, боровшихся с фашизмом? Или что-то другое, более близкое и понятное, тянувшееся из прошлого, таившееся глубоко в сердце за семью печатями — в чём он и сам не хотел себе признаваться.

Казалось, что с тех пор, как поступил на службу, добровольно надел невидимый бронежилет — стал «человеком в футляре», отстранился от чувств и переживаний, от людского вскипающего горя, обжигающего грудь. И неожиданно слова этой девочки легко прошли через годами выстраиваемые преграды, задели, растормошили. Броня оказалась картонной. Вспомнил о матери, но по-доброму, не как раньше. Столько лет прошло — она стала другой, спасибо, что приютила. Мысли перекинулись на детей, жену. Разве они виноваты, что он выбрал такую работу, которая заставляет заботиться о незнакомых людях больше, чем о своей семье?

Окружающая действительность всё сильнее закручивала происходящие события в узел, жизнь менялась на глазах. И только граждане, оказавшиеся по ту сторону стола от Заботкина, оставались всё теми же беспомощными существами с правом навешивать ярлыки и ничего не знающие ни о себе самих, ни о своём будущем, прошлом или настоящем…

Скоро эта встреча забылась.

Глава 3. Новая встреча

Лампочка над дверью стала мигать. Заботкин подумал, что никого на сегодня не приглашал и вряд ли дежурная часть пошлёт к нему потерпевшего. Все знали, что вчера обмывали приказ о присвоении Антону очередного звания — капитан. Лето было жаркое, в кабинетах духота, в голове туман, в теле — тяжесть.

Оторвался от писанины. Подождал ещё немного — может, ошиблись? Устало с недовольством посмотрел на раздражающее вспыхивание. Убрал документы в стол и медленно поднялся. Вышел из кабинета. Направился по коридору к металлической двери, за которой находились кнопки звонков и ожидали страждущие. Отодвинул щеколду, приоткрыл…

Звонкий девичий голос заполнил всё окружающее пространство:

— Антон Борисович! Антон Борисович, вот! Я привела. Он сознался!

На пороге стояла давняя знакомая. Антон не мог вспомнить, как её зовут — целый год не виделись! Стал перебирать в памяти имена: Оля, Аня, Юля…

Девочка явно подросла. Лицо округлилось. Формы стали более выразительные. Выпуклости груди подчёркивала черная футболка в обтяжку с изображением черепа. Джинсы были широковаты — стягивались клепаным кожаным ремнём на пояснице. На шее и запястьях — тоже ремни, с металлическими шипами. Короткие смоляные волосы растрёпаны, как раньше, стоят дыбом, концы осветлены. Чёрные глазки-буравчики сверкают гневом из-под густо накрашенных синих век.

За шиворот она держала парня — своего одногодку. Сказать «держала» — не совсем правильно, поскольку тот был выше ростом на голову, и рука девочки тянулась вверх. Крепко сжимала в кулаке ворот рубашки сзади, скручивала, ожесточенно подёргивала. Вторая рука угрожала кулачком, маячившим перед носом парня.

Девочка периодически сбоку заглядывала ему в лицо, грозно изрекала:

— Ну, говори, говори! Вот сотрудник милиции Антон Борисович! Признавайся — крал?.. Крал?

Взгляд парня испуганно метался по сторонам, точно пытался зацепиться, найти опору. Подросток кивал с напряжением, поскольку захваченный воротник тянул назад. Хрипел:

— Ххрра-ал…

Из кабинетов стали выглядывать коллеги. Хитро усмехались и скрывались за дверьми, возвращались к работе. Антон едва сдерживался, чтобы не расхохотаться. Отошел, пропуская гостей внутрь. Завёл к себе и прикрыл дверь.

Девочка тут же села к столу. Парень хотел пристроиться на стул у стены.