Время доверять

Он ей нравился — такой спокойный, рассудительный, в строгом костюме с галстуком. Густые чёрные брови и тёмно-русые волосы. Большие серо-зелёные глаза, по краям коричневые — смотрят по-доброму внимательно, словно хотят что-то сказать. Наверно, стесняется. Уходить не хотелось:

— А сколько вам лет?

— Тридцать один, а что?

Вспомнила, как год назад прозвучало: «милая…», подумала, что он вполне мог быть её папой.

Кому-то повезло! Вычла свой возраст. Осталось немного, прикинула — ничего страшного. У них недавно девочка в тринадцать лет родила. Перевели в дом малютки, теперь там живёт, работает и за ребёнком ухаживает. Ответила:

— Так… ничего. О! Вспомнила! — решила хоть чем-то завлечь сотрудника. Провела рукой по волосам, приподнимая чёлку вверх, посмотрела на потолок, солгала: — На днях Тимур придёт. Он цепочки приносит на продажу. Я вам его притащу как миленького…

— Нет-нет, постой. Так делать не надо! — заволновался Антон, встал со своего места и пересел к ней на соседний стул. Положил руку на металлическую спинку.

Алла почувствовала лопатками крепкий охват и запах приятного мужского одеколона. Кажется клюнул! Решила продолжать:

— А как же? Вы же его не знаете!

Антон улыбнулся:

— Давай ты не будешь больше никого ко мне таскать. Понимаешь, преступники разные бывают. Один пойдёт. А у другого — нож в кармане.

Пырнёт тебя — что я без такой помощницы делать буду? — он дружески обнял её за плечо, прижал к себе.

Получилось! Алла постаралась расслабиться, но не смогла — нахлынули новые ощущения. Он обнял её: «милая». Значит, она ему нравится. Почувствовала, как внутри нарастает что-то бурлящее. Незнакомая дрожь поднимается снизу вверх по телу. Сердце застучало так сильно, что готово было выскочить. Подумала, что сейчас он скажет ей что-то очень важное. Зажмурилась — но только чтобы не расставаться… только не расставаться.… Снова посмотрела на сотрудника — надо что-то придумать, ну же, пока не попрощались…

Заботкин почувствовал, как девочка вздрогнула и вся сжалась. Видел, как скосила на него взгляд, по-детски возмутилась:

— Как же тогда, Антон Борисович? Вы же сами говорили! Страна в опасности! Я хочу вам помогать, обещали бороться вместе, — голос её постепенно затихал, умолкая, и уже, едва слышно совсем обессилено прошептала: — Я… вас… видеть хочу…

Вырвалось непроизвольно, отчего даже испугалась. Склонилась вперед, почувствовала, как что-то ударило изнутри жаркое удушливое. Она уже не могла это сдерживать. Закрыла ладошками лицо и уже через них лепетала скороговоркой:

— Я всё думала, пройдёт, ну тогда как в первый раз вас увидела, какой вы умный, сильный и красивый… такой смелый.… С преступниками боретесь, не боитесь этих гадов! Я ведь потом приходила сюда не раз… смотрела… думала — встречу как бы случайно… С женой вас видела. Она такая красивая… — неожиданно Алла убрала руки и посмотрела в упор с неосознанной надеждой: — А дети у вас есть?

— Дети?.. — Антон вздрогнул. Стало неловко — Есть… два сына.

Вспомнил, что совсем ими не занимается, точно они и не его, приходит поздно — ребят видит только спящими. Но, всё же, они есть! Как-то попал на родительское собрание, узнал от учителей о плохом поведении — баловались на переменах.

Педагог хмурился, а он слушал и улыбался — на сердце истома, в душе — безмятежное томление. Чувствовал, что они есть, его кровинушка. Есть!

Родные его сыновья…

И от осознания собственной полноценности ощутил стыд перед девочкой из интерната. Почувствовал, как она ютится к нему под крыло, прижимается, хочет согреться. В душе возникло отвращение к себе, что отказывает ей в чём-то очень необходимом, значимом. Словно место, куда она пробиралась уже больше года так трудно и мучительно долго, оказалось занято — он легко передал билет на него кому-то другому.

— Маленькие? — спросила она, успокаиваясь, в глазах блеснула надежда.

— Олегу — девять, Илье — пять.

— Уже большие… — произнесла Алла огорчённо.

И от услышанной в голосе девочки детской грусти, сохранившегося ощущения горячего прижатого плеча, Антон снова почувствовал необъяснимое далёкое разочарование. Вспомнил мать, своё обещание — «я никогда не буду таким…». Возник страх что-то упустить, но уже зависящее от него самого. Через силу улыбнулся, погладил Аллу по голове, постарался сказать весело:

— Давай ты будешь моим доверенным лицом!

Она резко задышала, глаза засветились, почувствовала, что расставания не будет:

— Это как? Вы будете мне всё доверять? Рассказывать свои тайны, да?

Заботкин весело усмехнулся:

— Рассказывать будешь ты… — и, видя, как Алла сосредоточилась и умолкла, продолжил: — Раз уж мы с тобой решили по-настоящему бороться с преступностью, надо это делать скрытно. Чтобы никто не знал, кроме нас с тобой. Ведь бандиты беспредельничают втихаря! У меня есть пистолет и погоны. А ты совсем беззащитна…

— Ну да? — прервала Алла, вскинула запястье с браслетом: — Я им…

Антон улыбнулся и осторожно взял руку девочки, положил ей на колено. Ласково накрыл своей ладонью. Почувствовал теплоту и шершавость её кожи, маленькие выпирающие косточки. Доверительно продолжил: