Время другое

«Пустите детей приходить ко мне и не препятствуйте им, ибо таковых есть Царствие Божие. Истинно говорю вам: кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдет в него. И обняв их, возложил руки на них и благословил их» (Мар. 10:13–16, Лук. 18:15–17).

Пятеро за столом

Там, куда указуют персты,Послесловие… Последействие…

Тишь без тщетной мирской суеты,И обещано благоденствие…Там меча не подымет народ,И любовь обуздает воинственность!Там за гранью великих высот

Во спасение царство возвысилось.Там, где вера – венец красотыНи порока, ни смерти, ни бедствия……Там, куда указуют персты,

Послесловие… Последействие…

Пятеро за круглым столом. В тусклом оранжевом свете виднелись лишь лица собравшихся и, собственно, сам стол.

Лина залпом выпила крепкое вино из хрустального бокала и нарушила тишину неизбежной исповедью:

– Хороший хрусталь… У нас такие бокалы в серванте стояли… из них пили только по особым случаям и особые гости.

Лина вытянула руку с бокалом вперед и прищурила левый глаз, бордовый блеск капель вина на дне подарил эстетическое наслаждение. Но присутствующие никак не отреагировали на сие действо: они ждали слов. И Лина, шумно выдохнув, продолжила: – У меня была красивая жизнь! Всё кругом было красивым… Мой отец был профессором психологических наук, а мать преподавала в университете философию. У нас была огромная пятикомнатная квартира с настоящей столовой и просторной гостиной. Я росла в окружении нянечек и воспитателей… Не помню, чтобы моя мама когда-нибудь возилась по кухне или прибиралась: каждому своё! Я чувствовала своё превосходство над теми, кто подавал мне манную кашу к завтраку или заплетал мне косы. Конечно, я позволяла себе разговаривать с этими людьми без уважения и лишних прелюдий… Если мне подавали что-то, чего мне не хотелось – это тут же оказывалось на полу, и мне нравилось смотреть с высоты детского стульчика, как взрослая женщина на корточках вытирает с пола то, что недавно другая женщина тщательно перемешивала в кастрюльке… У меня были все игрушки, которые только может пожелать маленькая леди: фарфоровые куклы, замок для кукол, бархатная цветная бумага и прочее… Я не нуждалась в друзьях-сверстниках: ни с кем не нужно было делиться своими игрушками, потому что со мной играли взрослые… Я знала, что мои родители достигли неких высот, до которых тем, кто варит каши и вытирает полы, не добраться ни в жизнь! Иногда наши прислуги (мне очень нравилось произносить это слово) приводили с собой своих детей, потому что тех, видишь ли, не с кем было оставить. И эти дети были такими же жалкими, как и их родители: молчаливые, некрасиво одетые… И мне жутко не нравилось, когда они смеялись и радовались жизни, потому что я знала, что у них нет на это причины, повода, права!.. Поэтому я восстанавливала справедливость и всякий раз напоминала этим детям: кто они и чего стоят. Мне нравилось наблюдать за тем, как их мамаши перекашивались в лицах от злости и обиды, но никогда ничего не смели мне сказать, потому что мои родители им хорошо платили за их глупую работу!

…А папа возлагал на меня большие надежды, а мама просто любила, как могла: сухо, но честно. В юности у меня не было много поклонников, потому что все они чувствовали, что я не их поля ягода, но меня это не тревожило. Я дважды в год ездила на море и там веселилась, как могла (а могла я позволить себе многое). Ах, как же здорово вспоминать: танцы, рестораны, украшения… Всё было красиво!..

Лина замолчала, и лицо её застыло в кривой усмешке.

– И это всё? – нарушила тишину Анна – остроносая женщина лет тридцати, сидящая напротив, – Всё, что Вы можете рассказать о своей жизни? Ничего не было больше?

Лина явно была недовольна замечанием незнакомки, но своё недовольство выразила только огрызающимся взглядом.

– Хорошо училась в школе, поступила в университет (сперва мне сказали, что не поступила, но папа уточнил – и информация оказалась ошибочной). Нет, не подумайте, что я была глупее кого-то! – словно оправдываясь перед собой, воскликнула Лина. – Тогда все находили себе место согласно статусу отцов!.. Филолог… Я устроилась на работу в серьёзную литературную газету, где проработала десять с половиной лет… Родила сына… Всё как у всех.

– Нет, не всё как у всех! – заметила Анна. – Вы пылко рассказывали про своё ограниченное детство, проведенное за унижением всех и вся, а про своё дитя рассказать не сочли нужным! – Анна явно негодовала. – У Вас всё?