Время Игры

А вот соображение из области эмоций и чистого гуманизма. В Первой мировой войне великий русский поэт Гумилев вполне мог зарубить драгунской шашкой или застрелить из винтовки великого немецкого писателя Ремарка. А то и самого Гитлера. Только случай помешал этому. И что, в первом случае он стал бы преступником, а во втором — героем человечества?

Отнюдь. Там все определялось одним — цветом военной формы и дизайном погон. Так отчего же можно стрелять в великолепного человека, совсем не добровольно надевшего не зеленую гимнастерку, а серо-голубой китель, и нельзя устранить с игрового поля заведомого преступника, на которого есть все необходимые доказательства. Отсутствует лишь формальность — приговор судьи, который и сам может быть не меньшим преступником…

…В течение двух дней серьезного инструктажа, похожего на последнюю беседу с агентурным разведчиком, отбывающим на годы и годы автономного плавания во вражеском тылу, он услышал, между прочим, и такое.

— Ты уже понял, брат Георгий, что одни наши люди занимают реальные посты во властных структурах, а другие работают как бы и нелегально. Когда дублерами, а когда советниками при тех или иных функционерах. Как советники президентов и главкомов вооруженных сил в вассальных странах.

Так вот, тебе придется поработать в совсем оригинальной роли. Мы вводим тебя в операцию «Игумен». Там у нас уже кое-что сделано, но спланирована она под тебя персонально. Со временем ты у нас станешь одновременно патриархом, главным раввином и этим, как его, имамом всех мусульман…

— Да ты что, брат-командор?! — Суздалев чуть не сказал «охренел?», но психологи, которые его тестировали, не ошиблись. Он вовремя сдержался, сказал ровным голосом: — Ну какой из меня патриарх? Тем более раввин.

— Не хуже, чем из меня президент Республики и одновременно председатель Госдумы. Мы тебя что, в рясе ходить заставляем и молебны в патриаршем соборе служить? Твое дело — проводить политику и осуществлять контроль. Все. Причем, естественно, ни один из подконтрольных тебе клиентов ни сном ни духом ведать не будет, что он — не единственный у тебя на связи. Иврит ты подучил. Арабский и так был неплох. Ну и вперед. Но патриарх — это со временем. Оботрешься, перезнакомишься, может, и Духовную академию закончишь экстерном. А пока специальное поручение тебе будет такое — при каждой конфессии создать спецслужбу и отряды спецназа при них. Вроде как у католиков орден иезуитов. «Ад майорем деи глориам» — «К вящей славе господней». На остальные богослужебные языки эту мысль сам переведешь.

На еще одну робкую попытку уточнить позиции последовал великолепный по простоте ответ.

— Я и сам знаю, что православной инквизиции никогда не было. Ну и что? Всего у всех когда-нибудь не было. А ты сделаешь, чтоб было. Сергий Радонежский братьев Ослябю и Пересвета на бой благословил? Благословил. Героизм проявили на Куликовом поле, и семьсот лет уже их уже помнят и в каждом молебне поминают. Так вот ты сделай, чтобы в любую минуту мог по православной линии ударную дивизию поднять, по остальным — от бригады до батальона. Рыцарей без страха и упрека. Хоть иудеев, хоть мусульман, но чтоб за общую Родину сражались по высшей планке догматов веры…

Генерал вдруг расплылся в радушнейшей улыбке.

— Да что я тебе буду рассказывать. Сам ты все отличнейше понимаешь. Торопить не буду, целых три года тебе даю на все про все. Понимаю, что много, так и дело не слишком обычное. Надо, богословов собери, раввинов, мулл, еще кого потребуется, разъясни требования текущего момента, только так, деликатненько, и все получится. Думаешь, эти ребята, пастыри человеков, от нас с тобой сильно отличаются?

Финансирование будет, штатные расписания будут, а остальное приложится…

— Надеюсь, их обеты вроде безбрачия, соблюдения пятницы, субботы, трезвости и неупотребления свинины на меня в полном объеме не распространяются? А то ведь и жить некогда будет. Тогда лучше в буддисты…

— А это уж по обстановке, брат, по обстановке. «Во имя Аллаха, милостивого и милосердного», — генерал Иванов засмеялся и поднял к плечу сжатый кулак.

ИЗ ЗАПИСОК

АНДРЕЯ НОВИКОВА

Ноябрь 2055 года. Москва

…— Несколько позже отвечу, — повторил мой загадочный собеседник. — А пока давайте все же с вами достигнем хоть какого-то взаимопонимания. Я, скажем, практически частное лицо, но… любопытен в государственном смысле. Когда узнаю что-то новое и непонятное, первым делом интересуюсь, а не несет ли это новое вред моему Отечеству?

— Как Победоносцев…

— ?… — Георгий Михайлович на пару секунд впал в недоумение, а потом просветлел лицом. — Ах да, да. Помню, как же. Оберпрокурор святейшего Синода при двух последних царствованиях. А он что, нечто подобное тоже высказывал?

— Высказывал. Году этак в 1895-м. Мол, любые новые идеи и веяния для России вредоносны. Россию нужно подморозить…

— Еще раз примите мои уверения… Я и не думал, что на Западе есть специалисты, настолько владеющие предметом.

— Выходит, что есть.

— Искренне рад. Тогда еще бокал шампанского, и поговорим по существу.