Время изоляции, 1951–2000 гг.

Кстати говоря, почему «Дети Арбата»? Дело в том, что тогдашний Арбат был своего рода интеллектуальным клубом этой молодёжи. Все друг друга знали, и Окуджава не просто так опьянялся атмосферой этого Арбата. С одной стороны, Арбат – это главная советская улица, главная московская улица, потому что по ней Сталин ездит на работу и с работы – весь Арбат уставлен топтунами; но в то же время на Арбате культура этих дворов, этих горизонтальных связей, которыми пронизано всё общество, на Арбате собирается молодёжь, она там разговаривает, она там поёт. Там возникает постепенно та субкультура, которую и надо было уничтожить. Для Сталина самыми страшными врагами были не отцы-комиссары, а дети, «волчата», как он их называл, то блистательное поколение, которое сумело осуществить «оттепель», но на три четверти было выбито войной. И именно в котёл войны, это очень хорошо показано у Рыбакова в четвёртой части, надо швырнуть эту молодёжь, чтобы она никакой ценой не сумела совершить модернистский переворот в России, чтобы империя осталась империей. Но

это вечная система, когда любая прогнившая, любая отмирающая эпоха швыряет молодёжь в котёл войны, чтобы они не вытащили эпоху на новый уровень, потому что на этом новом уровне есть место не всем. Так случилось в 1914 году и так случилось в 1941-м. Кстати говоря, так вполне может случиться и сейчас, и в этом тоже пугающая актуальность романа Рыбакова.

Там есть ещё одна довольно важная линия – линия Вари, которая влюблена в Сашу Панкратова. Но она поначалу пошла не по той дорожке, связалась с бильярдистом Костей, игроком, который огромные деньги зарабатывает на халяву и так же легко их тратит. Дело в том, что тогда тоже был такой слой. Помимо слоя интеллектуальной «золотой молодёжи», помимо слоя, условно говоря, идейных и помимо, с другой стороны, слоя тупых исполнителей – бюрократов, силовиков, следователей – существовал прелестный по-своему слой игроков, антикваров, странных мечтателей: иногда очень богатых, иногда совершенно нищих. Были люди советские, были антисоветские, а были совершенно несоветские, вызывающе и принципиально несоветские

. Это сложные люди, и это придаёт роману второе дно, замечательную объёмность и сложность. Потому что это люди, в общем, малосимпатичные, как малосимпатичны любые жулики или игроки, но в них есть свобода, фарт, лёгкость, в них есть обаяние какого-то совсем не советского образа жизни. И этот Костя, пожалуй, самый симпатичный герой романа, более даже симпатичный, чем Саша Панкратов. Он, конечно, и высокомерен, он и сноб, он и красавец, и деньги у него лёгкие и халявные, но есть эдакая лёгкость и очарование, и это очень важная вещь. Потому что когда Рыбаков пишет о советском герое – ну что, Саша Панкратов и Саша Панкратов, он вообще о чём-то начинает догадываться к третьей части, а вот Костя! Что хотите, но увидеть, ущучить этот тип в советских 30-х – это надо многое уметь. Это такой тип артиста Дорлеака, который как сыграл в «Строгом юноше», так потом и умер, будучи ещё и оклеветанным. Кумир миллионов, любимец театральной Москвы и ресторанной Москвы. Этот слой тоже был в 30-е, и этот слой кроме Рыбакова никем не артикулирован, не зафиксирован, кроме очень немногих маргинальных упоминаний у других людей.

Что касается общего пафоса этого романа – чем он важен. Важен он прежде всего тем, что он показывал возможную ветку, возможный вариант развития советского проекта. Сейчас легче всего сказать, что советский проект с неизбежностью идёт к ГУЛАГу, но и такие люди, как Саша и Варя, были, и такие люди, как Окуджава и Трифонов, были. Люди, которые даже вопреки всему кошмару 30-х годов верили в дело своих отцов. И, наверное, прав был Окуджава, который в последний год сказал, что всё-таки, наверное, корни беды были не в советском, а в русском. За это его сейчас можно много раз обозвать русофобом, но о том, что такое советское, нужно судить по роману Рыбакова «Дети Арбата». Убитые, сосланные, уничтоженные дети Арбата были надеждой России, надеждой неосуществившейся, и оттого ещё более мучительной.

Иосиф Бродский

«Урания»,

1988 год