Время легенд

За ночь Мишка так и не сомкнул глаз. В том, что большую часть последних лет он проводил в скитаниях, не было ничего странного. Только тайга могла сполна дать то, чего он не находил среди людей. Дело было вовсе не в добыче лесных богатств, которые хоть как-то выручали и не давали скатиться до полной нищеты. Его раздражали люди, вернее, толпа, разнузданная, захлебнувшаяся в самогоне и потерявшая последние крохи совести и страха. А спрятаться от неё можно было только среди этих бескрайних сопок, которые давно стали частью его жизни. Раздумывая в который раз над убогостью своего бытия, он не заметил, как подкралось утро. За ночь он несколько раз выходил греть машину, подбрасывал в топку дров, сготовил еды на день.

В каморке стало светлее. Сальная свечка давно погасла; ему вдруг неожиданно стало страшно. Захотелось отказаться от своей затеи, взять дробовик и уйти в сопки. Но потом он прогнал всю эту хандру, заранее зная, что никогда не простит себе такого малодушия. Да и перед Ванькой было стыдно.

Снега в лесу было немного, и подъезд оказался на редкость удобным. Кедры стояли, сгрудившись в небольшую группу, и как будто переговаривались сами с собой, тихо покачиваясь самыми макушками. Им пришлось изрядно постараться, чтобы дотянуться до солнечных лучей, скользивших по самым верхам сопок. На это ушло не меньше ста лет.

В распадке было по-сказочному тихо, немного морозило, а где-то в вершинах стучал дятел. Мишка скинул бушлат, завёл «Дружбу» и дал ей прогреться. Не хотелось нарушать тишины. Он сразу почувствовал себя вором этой нетронутости, способным сделать с природой абсолютно всё. Но тайга только смотрела на него незримыми глазами и в своём бессилии молчала. Всё живое попряталось, свернулось от страха и стыда за человека. Не обращая внимания на пасынка, он снял шапку и встал перед кедрами на колени. Глядя на них, у него возникло реальное чувство, что они всё понимают. Потом он нехотя коснулся металлической гребёнкой тела кедра, выдохнул, и на этом всё кончилось.

Когда падает дерево, с треском отрываясь от своих корней, и когда это происходит первый раз, в душе что-то обрывается. Как тот мост, что горит за спиной и потом рушится.

Кедр лежал огромный. Ствол его немного изогнулся и едва не достал машины. Потом он свалил ещё два. Но даже этого было слишком много, чтобы увезти за раз. Хотелось валить ещё и ещё. Мишка словно вошёл в азарт. Руки потрясывало от лёгкой усталости и волнения. Ванька стоял за спиной и с восторгом наблюдал за всем происходящим. На всё про всё ушло несколько минут. После этого рубили сучья, делили по нужной длине стволы. Надо было искромсать вершины и, чтобы не захламлять распадок, по возможности, растащить всё как можно дальше. Но это уже было на потом. После этого он с помощью лебёдки сгрёб все брёвна в одну большую скирду, недалеко от сильно наклоненной берёзы, что росла прямо на склоне и ждала своего часа. Она-то и была главной в его операции. Кривая и корявая хозяйка леса – именно она и натолкнула его на эту авантюру. Мишка точно знал, что до него ещё ни один человек в мире не делал в одиночку то, что предстояло совершить ему. Ванька был не в счёт, он лишь ускорял процесс, давал ему некую гарантию безопасности.

Лебёдка работала исправно, и брёвна, как будто дрессированные, переползли к месту погрузки. Теперь он думал только о работе. Дорога была каждая минута. Он то и дело смотрел на солнце, а оно словно летело по вершинам гор.

Потом он отогнал «Шоху» под берёзу и укрепил на её корявом стволе, стараясь сделать это как можно выше, блок. Проверив его на прочность, он подогнал прицеп и выстроил машину в одну с ним линию. Всё сходилось. Он отгоняет прицеп, толкая его жёсткой сцепкой. Потом тросом, используя собственный ход, вытягивает из кучи бревно и поднимает его к берёзе. Для этого он специально приготовил кованые крючья, соединённые тросом, чтобы вбивать в торцы брёвен. Медленно сдаёт назад – и бревно наверху.

Он долго смотрел, как заворожённый, на первое зависшее в вышине бревно. Ему даже не верилось, как этот налитый смолой, почти с полтонны весом карандаш, самый комель, застыл в воздухе. Потом он подтянул лебёдкой прицеп, точно отметив его место на земле, и медленно подался вперёд. Пока бревно опускалось, Ванька ровнял длинным шестом. Лишь только бревно улеглось в кузове, прицеп нехотя пошатнулся и немного подсел. Мишка облегчённо вздохнул.