Время мира

Если сопоставить все эти факты, напрашивается вывод: богатство Генуи опиралось на американские богатства Испании и на само богатство Италии, использовавшееся в широких масштабах. Посредством могущественной системы пьяченцских ярмарок³²³ происходил отток капиталов итальянских городов в Геную. И толпы мелких заимодавцев, генуэзских и прочих, доверяли банкирам свои сбережения за скромное вознаграждение. Таким образом, существовала постоянная связь между испанскими финансами и экономикой итальянского полуострова. Отсюда и «завихрения», которые всякий раз будут следовать за мадридскими банкротствами: банкротство 1595 г.³²⁴ получило отзвук и очень дорого обошлось венецианским вкладчикам и заимодавцам

³²⁵. В то же время в самой Венеции генуэзцы, бывшие хозяевами белого металла, который они доставляли монетному двору (Zecca) в огромных количествах³²⁶

, захватили контроль над курсом и над морским страхованием³²⁷. Любое углубленное исследование в других активных городах Италии, вероятно, привело бы к более или менее аналогичным выводам. На самом деле игра генуэзцев была возможна, я осмелюсь сказать, легка постольку, поскольку Италия сохраняла свою активность на должной высоте. Как Италия, желая или не желая того, поддерживала Венецию в XIV и XV вв., так она поддерживала и Геную в XVI в. Как только Италия стала ослабевать, прощайте торжества и встречи почти что за закрытыми дверями на пьяченцских ярмарках!

За успехами банкиров стоял сам город Генуя, и это не следует забывать. Когда начинают разбирать поразительную механику, которую создали генуэзцы, как бы обнаруживается тенденция смешивать Геную с ее крупными банкирами, жившими зачастую в Мадриде, бывавшими там при дворе, ведшими там крупную игру, советниками и сотрудниками короля, которые жили своим кругом посреди злобы и склок, сочетались между собой брачными узами и защищали себя, выступая как один человек всякий раз, как испанец угрожал им или когда недовольство ими выражали компаньоны, остававшиеся в Генуе и намеченные в качестве жертв ответных ударов. Открытие Франко Борланди и его учениками неизданной переписки этих деловых людей прольет, будем надеяться, свет на те вещи, которые нам еще не известны. Но в конце-то концов, эти hombres de negocios, как называли их в Мадриде, были очень немногочисленны — два, самое большее три десятка человек. Рядом с ними, ниже их надлежит вообразить сотни, даже тысячи генуэзских купцов разного масштаба, простых приказчиков, лавочников, посредников, комиссионеров. Они населяли свой город и все города Италии и Сицилии. Они пустили глубокие корни в Испании, на всех этажах экономики, в Севилье, как и в Гранаде. Говорить о купеческом государстве в государстве было бы слишком. Но это была система, внедрившаяся с XV в., и система, которая будет долговечной: в конце XVIII в. генуэзцы в Кадисе имели объемы дел, сопоставимые с торговлей английской, или голландской, или французской купеческих колоний

³²⁸. Этой истиной слишком часто пренебрегали.

Такое завоевание чужого экономического пространства всегда было условием величия для какого-либо города, не имевшего равных и стремившегося, даже не сознавая этого ясно, господствовать в обширной системе. То было явление почти что банальное в своей повторяемости: такова Венеция, проникающая в византийское пространство; такова Генуя, которой удалось проникнуть в Испанию, или Флоренция — в королевстве Французском, а некогда — в королевстве Английском; такова Голландия во Франции Людовика XIV; такова была Англия в мире Индии…

Отступление Генуи

Строительство за пределами своего дома таит в себе риск: успех обычно бывает временным. Господство генуэзцев в испанских финансах, а через них — и в финансах всей Европы продлится немногим более шестидесяти лет.

Однако испанское банкротство 1627 г. не повлекло за собой, как то полагали, финансового крушения генуэзских банкиров. Для них речь шла отчасти о добровольном уходе. В самом деле, они были мало расположены продолжать оказывать свои услуги мадридскому правительству, ожидая в перспективе новые банкротства, которые угрожали их прибылям и в не меньшей степени их капиталам. Изъять свои фонды настолько быстро, насколько позволяли это трудные обстоятельства, переместить их в другие финансовые операции — такова была программа, реализованная по воле конъюнктуры. Именно в таком духе развертывается аргументация статьи, которую я недавно написал по материалам подробной переписки венецианских консулов в Генуе³²⁹.