Время муссонов. Часть 3

И тут её память нашла в хранилище её сознания эту фамилию. Она уставилась на него словно увидела приведение. Безусловно она слышала это имя. Или читала совсем недавно о нём в газетах. В разделе уголовной хроники. А также в разделе искусство. А также в оперативных сводках. Слышала в новостях по телевизору. И в интернете.

– Вы наркобарон?

Джеральд Бак.

– Сделай кофе, – попросила Джетта, погладив его мускулистый живот, больше похожий на спину крокодила. От прикосновения он напрягся, непривычный к женским ласкам.

– Ладно, – сказал чуть грубо, окончательно просыпаясь. Надел штаны, и пошёл на кухню. Через десять минут появилась Джетта, привлечённая ароматными запахами напитка.

– Ты где этому учился? – спросила она, прикрывая грудь тонким халатиком, скрывающим розовые соски.

– В Париже.

– Ты был в Париже?

Он кивнул в ответ, что могло означать и «да», и «возможно», и «кто же там не был». Не погружаясь глубоко в воспоминания, ему сейчас было не до них, он лишь пытался разобраться в обстановке, его окружающей. И самое главное, узнать, куда исчезла его прошлая жизнь. Но вопрос был сей из области философии. Джетта не мешала, хотя её болтливый язычок трещал за спиной как у сороки. Он просто оградил свой мир от дня нынешнего стальной плитой, сквозь которую не проникал звук.

Фигурантов дела, принявших активное участие в его четвертовании, он сложил в отдельную папку и положил на полку своей памяти, присвоив каждому свой порядковый номер. Под цифрой один значился судья Джон Браун, чёрный, шестидесяти пяти лет от роду, бывший коп, проживающая по адресу такому-то. Под цифрой два, он разместил, прокурора округа Ли Хорвата, ныне уволенного на пенсию. И тоже бывшего полицейского. Двух свидетелей по делу объединил под одним номером три, разместив на полочке в уме между судьёй и Бенджамином Картером. На удивление, тоже бывшим копом. Отдельной статьёй расходов проходил Хоакин Самбада. Пока не связанный с остальными, он попал под его подозрение с первых минут ареста, и до сих пор находился там.

Кого первого шинковать, он ещё не решил, поэтому слушал трёп Джетты абсолютно спокойно, словно уверенный в завтрашнем дне клерк крупной финансовой корпорации, чьи акции ежесекундно повышались. Неожиданно почувствовал на груди тёплые руки женщины. Они скользнули по шраму от ножа, задержавшись на пулевом отверстии, уже затянувшимся от времени.

– Где это тебя?

– В Мексике, я попал под горячую руку, – соврал он, отбросив её кисть. Она не обиделась, но посмотрела на него так, словно увидела Святой дух.

– А след от пули?

– Это не пуля. – соврал он. И подумал о сенаторе Самбаде. То, что тот влез настолько высоко с их последней встрече ничего не меняло. В его практике попадались и более высокие люди. Случайность, что он стал сенатором в Мексике. Но и случайностью бывает подвержен каждый из нас.

Сейчас Грек не был предрасположен к разговору по душам, поэтому возможно, обидел Джетту, но, чувствуя свою вину, не думал о прощении. Ему было просто все равно. Тем временем окна окрасились в белый цвет. Часы отбили шесть, когда он натянул майку из плотной ткани с логотипом «Найк», поверх натянул рубашку и штаны черного цвета на прощание кивнул женщине головой. В рукаве он спрятал лезвие ножа, выбрав его из всего, что мог найти на кухне. Мерзкая привычка, оставшаяся с зоны, даже на тихих улицах заставляла быть внимательным. Он подумал, что они увиделись в последний раз. Но он ошибался.

– Придёшь сегодня? – её грустные глаза могли растопить лёд в его душе, но лишь вызвали спазм в глотке. Повернувшись спиной, он так и не ответил на её вопрос.

Подгоняемый в спину попутным ветром, он вышел на воздух в полной уверенности, что впереди растянула сети беспокойная жизнь. Желая найти всех, он положил на алтарь Судьбы своё нынешнее бытие. Если возникнет потребность драться, он был готов и к этому. И весь мир, окружающий сейчас, стал для него полем боя. Ему не нужны были завоёванные территории, только вернуть свои. А пленных он уже несколько лет как не брал.

Том Литбарски.

О том, что господина Бака выпускают из тюрьмы досрочно он узнал первым, взломав систему защиты пеницитарной системы США. Поэтому посчитал нужным поставить об этом в известность как минимум одного человека, отправив ему письмо с незарегистрированного электронного адреса, подписавшись «доброжелатель», он, как считал, выполнял свой долг. Не сказать, что это была шутка, но безусловно чувство юмора в нём присутствовало.

Джеральд Бак в его жизни был единственным близким человеком, поэтому его переживания относительно ближайшего будущего Грека были естественными и очень глубокими по сути а заодно и по содержанию. Его излишняя суровость в отношении к нему им не воспринималась как нечто естественное, так как, и это особенно важно, именно ему он был обязан свободе, во всех смыслах понимания этого слова.