Время — назад

Никто из гостей даже не рискнул со мной пререкаться. Похватали свои вещички и, один за другим, начали трусливо драпать из моего дома. Одна только Вика смотрит на меня с ненавистью и презрением. Но она тоже ничего не сказала. Не хотела, видимо, устраивать сцены перед своими дружками-гомосеками. Подождала пару секунд, а затем развернулась и бегом бросилась наверх. Обиделась, наверно. Пускай обижается, сколько влезет. К завтрашнему дню всё равно остынет. Однако такое поведение меня сильно задело. Даже спать перехотелось. Резко возникло желание выпить или врезать кому по морде. Выпить или врезать? Одно из двух. И пока я думал, что делать, на глаза мне попалась одна знакомая физиономия. Это же Миша Пожарский, тот самый, что спецэффекты для кино делает. Мой хороший кореш из прошлой реальности.

— А ты, друг, задержись немного.

Я резко схватил Мишу за плечо и развернул в свою сторону. Тот сразу отшатнулся и побледнел. Дрожит и смотрит на меня, как на привидение.

— Антон Антонович, вы меня извините. Не знал, что помешаю вам отдыхать. Вы меня только не убивайте.

— Расслабься, Миша. Мы же с тобой кореша. Ты присаживайся, не стесняйся. Что пить будешь?

Миша присел около барной стойки и растерянно посмотрел по сторонам.

— Мне всё равно… хотя обычно, я предпочитаю коньяк Хеннесси.

— Будет тебе твоё Хеннесси.

Я достал из бара нужную бутылку, налил два стакана и присел рядом.

— Ну, рассказывай, Мишаня, как жизнь. Какое кино сейчас снимаете?

Миша выпил и немного повеселел. Видимо решил, что опасность миновала, и убивать его никто не собирается.

— Да, какое там кино, Антон Антонович. Отечественные студии едва на плаву держаться. Денег нет. Снимаем только дешёвый Артхаус.

Я попытался сделать умное лицо. Получилось не слишком убедительно.

— Артхаус — это, что… порнуха такая?

Миша вяло улыбнулся, после чего сам взял бутылку и налил нам по новой порции коньячку.

— Это кино не для всех… То есть, не для массового зрителя.

— Для голубых, что ли?

— Скорее, для людей творческих и утончённых.

— Я понял. Это такая муть, которую смотрят всякие яйцеголовые. Они там сами нихрена не понимают, но делают вид, что им дико понравилось, и они нашли там какой-то глубокий смысл.

— Вообще-то вы правы, Антон Антонович. Точнее не скажешь.

— Слышь, Миша, а вы можете снять что-нибудь нормальное… в смысле, для нормальных людей? — я был так пьян, что с трудом подбирал нужные слова, — Чтобы америкосы из Голливуда позеленели от зависти. С драконами и роботами. И чтоб зомби повсюду бегали. Чтоб весь мир ахнул от такого кина.

Миша залпом выпил свою порцию коньяка, а затем несколько секунд задумчивым, философским взглядом сверлил пустой стакан.

— Понимаете, Антон Антонович, снять на плёнку сейчас можно что угодно. Вопрос только в деньгах.

— Будут тебе деньги, Миша. Хор-роший ты человек, — я наклонился и по дружески похлопал киношника по плечу, — У меня тут одно выгодное дельце наклёвывается. Бабок нагребу немеренно. Брошу немного и на ваш фильм. Буду этим, блин… как его… меценатом и ценителем прекрасного.

Миша одобряюще покачал головой. Видимо, всерьёз воспринимал мои пьяные бредни.

— Тогда, может, вашей жене дадим какую-нибудь роль. Она ведь давно мечтает стать актрисой. Она просто рождена, быть знаменитой. Как она поёт, а как вживается в роль. Зря вы прячете такой талант в четырёх стенах.

Услышав это, я вдруг резко изменился в лице. Поставил на стойку стакан и злобно взглянул на киношника.

— Только не надо меня учить, что делать со своей женой! Не будет она кривляться перед камерой. Баба должно сидеть дома, варить борщи и ждать мужа с работы. Так будет всегда, пока я хозяин в этом доме!

Миша испуганно попятился назад.

— Не буду с вами спорить, Антон Антонович.

— И не спорь. Топай ты лучше домой, Миша. Я тоже пойду отдыхать. Денёк сегодня выдался напряжённый…

Миша быстро поднялся, схватил шляпу и пальто и выбежал из моего дома, от греха подальше. Я тоже не стал задерживаться. Шатаясь, вошёл в лифт и нажал кнопку пятого этажа. Через две минуты я уже был в спальне. Я на ходу снял сапоги и небрежно бросил на кресло своё кожаное пальто, брюки и рубашку. Мобильник и кобуру с пистолетами положил на пол рядом с кроватью.

Вика уже давно спала, отвернувшись ко мне спиной. Я прилёг рядом и только сейчас ощутил огромную усталость по всему телу. Денёк, и правда, выдался напряжённым. Сегодня я разбил морду своему водителю и бывшему шефу, изменил жене (возможно, даже не один раз), дважды бесплатно отоварился в магазинах и поболтал о жизни с ворами в законе, олигархами и главным московским прокурором. А ещё я выжрал море алкоголя, покатался на собственном Хаммере и пострелял из автомата рядом с Красной площадью. С ума сойти можно. Антону Авоськину из самой первой реальности таких приключений с лихвой хватило бы на всю жизнь. Быть бандитом — это классно и весело. У меня вдруг появилось море планов на будущее. Раньше я думал, что сорок лет — это черта за которой начинается скучная, немощная старость. Каким же я был дураком. Сейчас мне почти сорок два, и я понимаю, что жизнь только начинается.