Время — назад

— Меня зовут Николай Беднов. Мы с вами люди занятые, поэтому сразу перейдём к делу.

Я равнодушно взглянул на него и продолжил есть свою отбивную. ФСБ-шник тем временем разложил на столе бумаги и начал по очереди тыкать пальцем в какие-то фотки и записи.

— Итак, Антон Антонович, нам известно, что менее полугода назад вашей группой был совершён рейдерский захват строительной компании Оловенстрой. Всё бы ничего, вот только её владелец Константин Оловенко находились под нашей неофициальной защитой. Теперь Оловенко исчез, и поэтому мы намерены продолжить сотрудничество с вами. Если вы благоразумный человек, то согласитесь на наши условия. Наша помощь имеет свою цену. В течение недели вы должны передать восемнадцать процентов акций Оловенстроя нашей подшефной компании Русский Строй Стандарт, и ввести в совет директоров нашего человека. А затем уже можете спокойно заниматься бизнесом и в полной мере наслаждаться нашей защитой и покровительством.

— А не велика ли цена за вашу липовую защиту? Что же вы Оловянного не защитили, когда он начал просирать компанию?

— Дело это оказалось достаточно сложным и деликатным. Господин Оловенко сам попросил нас не вмешиваться. Звучит странно, но он не хотел подставлять вас под удар ФСБ и до последнего надеялся уладить всё миром. У него были на то личные мотивы. Возможно, это как-то связано с вашей женой.

— Врёшь ты, как сивый мерин, — Я поднял голову и внимательно посмотрел на фсбшника. Взгляд у меня был лютый и суровый. Не многим под силу такое выдержать, — Вы Оловянного слили, потому что сделать ничего не могли. Шелупень всякую вы пугать можете, а до меня у вас руки не дотянуться. Мне ваша защита и даром не нужна. Авося уже двадцать лет не ходит ни под чьей крышей. А теперь пошёл вон отсюда. Если твой начальник захочет поговорить, пускай приходит сам, а не присылает вместо себя шестёрку капитана.

ФСБ-шник поднялся и с невозмутимым видом забрал со стола свою папку с документами.

— Всего хорошего, Антон Антонович. Сожалею, что наша встреча закончилась безрезультатно.

Через минуту он ушёл, и я смог, наконец, продолжить свой обед. Вот только какая-то непонятная тревога сидит на душе. Жопой чувствую, что должно произойти что-то нехорошее. Такое со мной впервые после того, как я с Викой расстался и навсегда изменил пророчество таксиста-чародея. Никак не могу успокоиться. Даже отбивная в горло не лезет.

А тут ещё друзья подъехали. Весёлые все и довольные. Они пока ничего не знают. Латыш сел напротив и щелчком пальцев подозвал официанта.

— Нам, дружище, бутылочку водки и чего-нибудь закусить поприличнее.

Пока официант ходил за заказом, он наклонился и внимательно посмотрел мне в глаза.

— А ты, Авося, чего такой хмурый.

— Да, тут фэбс один подходил две минуты назад. Крышу предлагал, а взамен требовал восемнадцать процентов Оловенстроя.

— А ты послал его куда подальше?

— Послал.

— В чём тогда проблема?

— Даже не знаю… Не нравится мне всё это. Оловянный ведь неспроста платил им всё это время. Не хотел с ФСБ сориться.

— Оловянный платил, потому что он лох, — Латыш снял солнцезащитные очки и нагло, по быдлояцки усмехнулся, — А мы не такие. Кого угодно в бараний рог скрутим.

— Всё не так просто…

Я поднял голову и внимательно посмотрел на пацанов. Латыш по-прежнему усмехался. Биря спокойно курил. Золотой побледнел и с тревогой ловил каждое моё слово. Тихий вообще никого не слушал. Спокойно сидел в сторонке и играл на телефоне.

— Короче, чует моё сердце, что добром это всё не закончится. ФСБ контора серьёзная, а при новом хозяине они совсем оборзели. Столько пацанов нормальных на нары отправили. Оловенстрой я им не отдам, потому надо быть готовым к чему угодно. Для начала пробейте этого капитана Колю Беднова, который недавно подходил ко мне. Узнайте, кто такой, где живёт и чем дышит. Может, я зря с ним так грубо обошёлся.

Глава 40

Москва. Лубянка. 18 ноября. 2016 года.

— Правильно запечь гуся — это, Паша, целая наука. Это как картину написать или стих сочинить. Многие, например, фаршируют его только яблоками, а я ещё добавляю чернослив и дольки лимона. Мясо натираю чесноком и специями. Только это не те специи, что продают в магазине в пакетиках, а особенные, намешанные по моему личному рецепту. Тут, Паша, главное — чувство меры. Чуть меньше — недобор, чуть больше — уже перебор. Всё должно быть точно, как в аптеке.

Полковник ФСБ Иван Сергеевич Воркутин уже минут двадцать излагал собеседнику рецепт своего очередного фирменного блюда. Говорил он азартно и увлечённо. То и дело прихлопывал в ладоши и страстно причмокивал губами. На вид ему было уже далеко за пятьдесят. Невысокого роста, худощавый и седовласый. С простыми русскими чертами лица и открытой улыбкой. Больше похож на доброго дедушку из деревни, а не офицера спецслужбы. Необычным был только его взгляд. Пронзительный, цепкий и хитрый. Посмотришь в эти глаза и сразу понимаешь, что мужичёк далеко не так прост, как кажется.