Время перемен. Предмет и позиция исследователя (сборник)

Внутреннюю границу интересующей нас сферы можно задать, указав характеризующий ее элемент, тип связи, структуры. В этом направлении идут поиски универсальной «клеточки» экономических отношений[361], универсальной операции (например, обмена

[362]), стимула (экономический интерес) и т. п. В зависимости от плана и задач исследования может быть важным выделение разнородных структурообразующих элементов. При анализе проблемы в рамках экономической социологии представляется возможным поставить категории экономического интереса, обмена, полезности и др. в связь с экономическим действием.

В экономических науках к этому понятию ближе всего подходят те дисциплины, которые имеют дело с представлениями экономического субъекта, организации, принятия решений, то есть те, которые часто объединяются под рубрикой «микроэкономики»[363]

. (Очевидно, что приставка «микро» здесь обозначает не масштаб или значение, а ориентацию на структуру действия любого масштаба.) Здесь мы встречаем различные варианты определения экономического знания как знания об эффективном использовании ограниченных ресурсов для удовлетворения потребностей и т. д.[364] Практическая ориентация подобных характеристик понятна, и именно благодаря ей в микроэкономике, теории оптимизации или принятия решений структура экономического действия упоминается, но не раскрывается. Исходные позиции для представления такой структуры может дать разрабатывавшаяся в социологической традиции Вебера – Парсонса концепция рационального действия

[365].

Экономическое действие предстает в такой традиции как обладающее тремя признаками: рациональностью, целенаправленностью, эффективностью. Признаками всякого рационального действия являются его осознаваемая (то есть представленная на особом «табло сознания») структурная расчлененность, причем основными линиями дифференциации могут быть либо связи цели и средств, либо связи нормы и исполнения. В первом случае мы имеем дело с целерациональным действием, во втором – с ценностно-рациональным, если пользоваться терминологией Вебера. В экономическом же действии целевая ориентация сочетается с принципом наименьших затрат, то есть с эффективностью или оптимизацией. Таким образом задается набор последовательно связанных логически характеристик действия, которые составляют в сумме универсально значимую абстрактную схему или идеальный тип экономического действия, с помощью которого могут рассматриваться различные уже исторически конкретные варианты. При этом идеальный тип благодаря обобщенности своих признаков может иметь значение и за пределами привычной экономической сферы; с другой стороны, далеко не всякие действия, относящиеся к этой сфере, удовлетворяют требованиям такой схемы. Иначе говоря, при помощи теоретически конструируемого идеального типа экономического действия задается столь же идеально-типическая сфера экономической деятельности.

Следует отметить, что для Вебера, как и для его отдаленных предшественников – Канта и рационалистов Просвещения, – рациональность была не только исследовательским приемом, парадигмой исследования, но и содержательной, объясняющей, идеологически значимой концепцией. «Закон возрастающей рациональности» играет в системе социального действия роль, «аналогичную энтропии в физических системах»[366]. Вместе с тем как раз социологическое применение категории рациональности позволило увидеть принципиальную ограниченность рационального, в том числе экономического, действия. Если для века Разума рациональность человека была «естественной», а значит универсальной его характеристикой, то теперь эта характеристика стала исторической, то есть обусловленной как во времени, так и в «пространстве» (структуре) социального действия.

Во-первых, рациональность действия оказалась не «элементарно» простой, а сложной, включающей соотношения различных уровней и типов рациональности (связанных с различием способов дифференциации и проецирования действия на «табло сознания», различием критериев оценки эффективности экономического действия, временных рамок его оптимизации и др.).

Во-вторых, оказалось, что, в отличие от физической энтропии, рациональность социального действия может не только возрастать, но – в некотором смысле – и «убывать». Так, пользуясь предложенным Вебером различием формальной (расчетной) и содержательной (целенаправленной) рациональности, можно показать реальность двусторонних переходов между этими типами: и превращения формального расчета в целенаправленный, и формализации элементов целерационального (в том числе экономического) действия. Более того, эти переходы оказались взаимообусловленными, по крайней мере при известной степени сложности системы социального действия. Параллельно с совершенствованием средств (техники в широком смысле слова) целенаправленного действия происходит гипостазирование чисто формальных «учетных» типов рационализации.