Время полыни

Сокольских миновал первый панельный дом, затем второй, и только в третье по счету строение он рискнул зайти. Не было никаких сил на то, чтобы снимать рюкзак и искать фонарь. С трудом поднявшись на второй этаж, спотыкаясь в темноте о груды мусора, Сергей нашарил пальцами первую попавшуюся дверь и, взявшись за ручку, несильно толкнул. Шурупы вывалились, ручка осталась в ладони, а дверь абсолютно беззвучно приоткрылась. Он понял это по внезапному дуновению холодного ветерка. Вокруг – все так же черно.

Осторожно пробуя пол ногой, выставив вперед руки, он, словно слепой, потерявший трость и собаку-поводыря, двинулся в глубь помещения. На кухне сквозь пыльное окно были видны яркие звезды. Здесь оказалось светлее, чем в любом другом месте квартиры. Птица впервые сумел как следует осмотреться.

Мебели почти не было, если не считать столешницу без ножек, аккуратно прислоненную к осыпавшейся стене. На проржавевших крючьях арматуры висел чугунный рукомойник, скособоченный под тяжестью наполнявших его кирпичей.

Всюду валялись пожелтевшие пыльные газеты, какие-то тряпки, а на подоконнике покоился расколотый надвое фарфоровый заварочный чайник.

Сергей устало скинул рюкзак. Постелил на пол плащ-палатку – он потратил на это все свои силы без остатка – и погрузился в забытье.

Снов не было. Ему казалось только, будто он болтается в банке с черным дегтем, ничего не видя и не слыша, а руки и ноги ему выкручивают какие-то тени. Потом липкий деготь стал заползать в глаза. И когда уже левый глаз, словно под жалом паяльника, грозил лопнуть и вытечь, Птица не выдержал пытки и проснулся.

Отраженный куском битого оконного стекла, в лицо бил яркий солнечный луч. Сергей попытался встать, но мышцы отозвались резкой болью. Ныло и болело все тело. Тем не менее он поднялся, растер опухшее лицо и осмотрелся. Все было таким же, как и вчера. Та же многолетняя пыль, пустота и звенящая тишина.

Место было небезопасным. Сергей понимал, что если солдаты выйдут к окраине Припяти, то они наверняка обыщут пару домов поблизости. Вчера, после многокилометрового забега по лесу, в сгустившихся сумерках, выбирать не приходилось. Но с наступлением дня следовало найти укрытие получше.

Забросив рюкзак на саднящие плечи и стараясь не ступать по предательски гремящему кирпичу, Сокольских спустился на улицу.

Город Зеро. Фантасмагория, ставшая реальностью. Пустые, заросшие травой площади. Пробивающиеся сквозь цемент молодые деревья. Природа брала свое, постепенно поглощая видимые пока еще следы человеческой деятельности. Сколько их таких – обломков великих цивилизаций, покоящихся ныне под песками Африки, в тропических лесах Америки, болотистых джунглях Азии? Те, кто считали себя венцом творения: жрецы и пророки, правители и чернь, – все они давно уже не более чем блеклый след в истории мироздания. Так и Припять была памятником великой Империи, эпохе и людям, пытавшимся подчинить себе атом. Силу, впоследствии вырвавшуюся из-под их контроля. Этот мертвый город, чудовищный в своей реальности, стал обелиском мужеству и трусости, халатности и самоотверженности. Все смешалось в мрачном и угрюмом надгробии.

Осень окрасила город в красно-золотистые цвета. Пожелтевшая, выгоревшая за лето трава густой щетиной покрывала землю, упрямо лезла сквозь потрескавшийся бетон. Холодящий ветер гулял по пустым глазницам окон, пробегая дома сквозняками и вырываясь с противоположных сторон на улицу.

Улицы же были безлики и пусты. Дозиметр изредка потрескивал, показывая допустимые нормы излучения, но Сергея вот уже с полчаса не покидало ощущение, что он в городе не один. Каждый раз, ощущая спиной чье-то неприязненное внимание, Птица оборачивался. Но никого не замечал. Остановившись возле заброшенного магазина, он нагнулся, чтобы завязать шнурок. Склонившись над ботинком, поправил узел и незаметно, одной рукой вытащил из-за пояса пистолет. Закрывая собой оружие, снял «макаров» с предохранителя и аккуратно передернул затвор. С металлическим щелчком патрон занял в стволе свое место. Сергей резко обернулся. Метрах в пятнадцати от него на раскуроченном остове светофора сидела ворона.

С какой-то нехорошей внимательностью она наблюдала за действиями человека. Сокольских ругнулся, поставил ПМ на предохранитель и спрятал под куртку. Миновав переулок, Птица прошел до конца квартала и решил наконец остановиться для отдыха. Осмотревшись по сторонам, он выбрал серую девятиэтажку. Стекла в доме были почти целы. Само здание примыкало торцом к площади. И из его окон неплохо просматривалась близлежащая местность.

Сергей подошел к подъезду. Козырек был еще цел, но кое-где уже обнажились прутья арматуры. Цемент крошился, и недалек был тот час, когда вся конструкция обвалится на ступеньки. Едва Птица взялся рукой за приоткрытую дверь, как вдруг лопатки ему снова обжег чей-то взгляд. Дернувшись, словно от удара током, Сергей стремительно обернулся, но в давящей тишине улицы никого не увидел. Зайдя в подъезд, Сокольских осторожно прикрыл за собой дверь.