Время полыни

В подъезде было темно. Пыльные стекла с мутными разводами от дождя скупо пропускали солнечный свет. Рассеивая его по лестничным пролетам, по выщербленной штукатурке стен, они создавали всюду загадочную игру теней.

Сергей подождал с минуту и уже собрался было шагнуть наверх, как вдруг ему показалось, что он услышал какой-то шорох. Замерев на месте, он прислушался. Где-то, несколькими этажами выше, что-то скреблось и шуршало. Птица достал из рюкзака портянки. Перемотал ими подошвы ботинок и, вытащив пистолет, стал медленно подниматься по лестнице. Мягко шагая по ступенькам, он беззвучно добрался до третьего этажа. Источник шума определенно находился на этой площадке. Прижав оружие к бедру, так, чтобы его нельзя было бы внезапно выбить, Сергей осторожно, держась от стены на почтительном расстоянии, выглянул.

Сперва он не понял, откуда исходят звуки. Но зрительно уловив движение, рассмотрел наконец открывшуюся перед ним тошнотворную картину. В раскрытом зеве мусоропровода, на давно сгнивших отходах лежала большая коричневая крыса. Внутренности ее блестящей бурой массой вывалились из разорванного живота. Длинный лысый хвост, свесившись вниз, неприятно покачивался под изредка дергавшимся телом. А над нею сидело отвратительного вида животное, деловито обгрызавшее оторванную крысиную голову. Сергей почувствовал в животе сильнейший спазм, его желудок чуть не вывернуло наизнанку. Копошащаяся тварь была огромным черным крысаком. Сокольских слышал о них. Его бывший сосед, хмурый алкоголик Леха Зубарев, в прошлом моряк дальнего плавания, рассказывал:

«От крыс на корабле никакого покоя нет: то груз попортят, то какую-нибудь тварь в электрике замкнет, то еще чего. И главное, чем этих зараз ни травишь, какие только гадости не сыпешь, ничего их не берет. Потому что крысы – самые умные создания на планете, сразу после человека. – Тут Леха поднимал палец, делал паузу и многозначительно продолжал: – Но один способ все же есть. Его еще со времен Колумба используют. Смысл в чем: отлавливают несколько крыс, из них выбирают штук пять самых здоровых и сажают в закрытую бочку. Через неделю, озверев от голода, эти твари начинают пожирать друг друга. Остается самая сильная, самая матерая и самая злая особь. После этого, спустя еще неделю, ей в бочку подкидывают новых товарок. Она, гадина, их сразу же убивает и ест. Собственно, все. После этого бочку относят в трюм и там открывают. Выпущенный крысак (а теперь это именно он) отличается от собратьев большими размерами и жутко красными глазами и ничего, кроме своих сородичей, не жрет. Крысы чуют его и боятся до ужаса. За месяц он люто, под корень выводит все их хвостатое племя. Потом, конечно, в порту новые набегут и размножатся. Но какое-то время на судне царят тишь да благодать…»

Крысак не обращал на Сергея никакого внимания, продолжая копошиться у растерзанного тела сородича. Размером тварь была с откормленного кота. Все ее тело покрывала жесткая черная шерсть, отмеченная широкими подпалинами и гноящимися ранами. Длинный хвост, твердый, как палка, периодически стукался о крышку мусоропровода, отчего по подъезду разносился глухой металлический звук. Сокольских, сдерживая рвоту, шагнул к отвратительному существу и с силой долбанул по открытому ковшу мусоросборника. Крышка, издав протяжный скрип, гулко захлопнулась, отправив в недолгий полет по трубе кучу гнили вместе с обедающим хищником. Что-то заскрежетало, стукнуло когтями, а потом внизу, видимо в подвале, раздался глухой шлепок.

А вот дальше произошло нечто совсем уж невообразимое. Подвал внизу заходил ходуном. Как будто мамонт, запертый в каменной темнице, решил проверить на прочность стены этого дома. Гул прокатился по подъезду, заставив тонко завибрировать оконные стекла. Потом раздался удар, от которого распахнулись дверцы почтовых ящиков, следом еще один. И все стихло. Обомлевший Сергей постоял еще какое-то время, не в силах пошелохнуться, а потом бегом взлетел сразу на четыре пролета вверх.

«Вот ведь хренотень какая! Похоже, крысак теперь сам попал на обед к кому-то в подвале… брррр…» С одной стороны, парню захотелось немедленно покинуть этот странный дом. А с другой – он понимал, что спускаться вниз, к двери подъезда, после всего случившегося было опасно.

«В конце концов, какая разница, этот дом или другой? Да и мало ли что там громыхнуло внизу? Не факт, что соседние дома лучше».