Время разбрасывать камни

— Да уж, — вздохнул я, — никто меня не любит.

— А за что тебя любить? — изумился он, — ты же со всеми лаешься как собака. На соревнованиях с командой не разговариваешь, после, никуда не ходишь. Ну и конечно эти твои врач и массажист, раздражают всех. На всю команду не положено, а у тебя одного есть.

— Ну так ввели бы в штат, кто вам мешает? — удивился я, — вы же видите, даже несмотря на алконавта Семёныча, пользы от него немерено в поездках. Найти бы его уровня специалиста, да не пьющего, было бы просто идеально.

— Нет такой должности по штатному расписанию Ваня, — он покачал головой, — а чтобы пробить её, нужно голову о стену расшибить. Кому это надо? Разве тебе только, подключил бы тогда свои связи.

— Николай Петрович, я за коллектив, но вы сами сказали, меня никто не любит, — вернул я ему обратно шпильку, — так что буду заботиться только о своих результатах.

Он покачал головой и пошёл обратно.

С машиной Дима расставался словно с женой. Протирал её тряпочкой, проверял закрыты ли двери, даже похоже всплакнул.

— Никуда твоя ласточка не денется, — подколол его Женя.

— А если денется? — тот хмуро посмотрел на него, — это в тебе зависть говорит.

— Ой ой, — огрызнулся тот.

— Так девочки не ссоримся, — я поднял руку, — икру купили?

— Да Вань, — все трое, даже врач, кивнули. Я позволял им зарабатывать, как и все остальные спортсмены, забирая малую долю себе на подарки. Ничего существенного я не покупал, поэтому всегда становился пристальным объектом досмотра на таможне, которая всё не могла понять, как такое возможно. Тратила на меня много времени и сил, позволяя другим более спокойно проходить досмотр.

— Ну тогда по прежнему сценарию, — вздохнул я, направляясь в сторону входа в аэропорт.

Полёт до Швеции был недолгим и погрузив в автобус нас сразу повезли в гостиницу. Главы делегаций тут же разбили всех спортсменов по группам и стали проводить привычный инструктаж: туда не ходи, сюда не ходи, иначе докладная записка и оргвыводы. Получая пачки ключей, нас разводили по этажам и номерам, меня привычно запихали в четырёхместный номер со всей моей бригадой. Хотя бы так они на меня пытались экономить.

Выходить из гостиницы как обычно запретили, так что все спортсмены как обычно ходили друг к другу в гости. Неожиданно раздался стук и в нашу дверь. Удивлённо переглянувшись, Женя пошёл открывать, как ближайший к ней лежащий. На пороге стояла знакомая мне Вера Попкова, которую я знал по Мехико.

— Привет Вер, — я помахал рукой, не вставая с кровати.

— Иван, Люда Брагина, ногу похоже подвернула, — с намёком сказала она.

— Сожалею, — я пожал плечами.

— Иван, — она зашла в комнату, — слушай, ну не будь ещё большей сволочью, чем ты есть. Пока врачи местные приедут, пока осмотрят, день пройдёт.

— Ты ведь понимаешь, что вы молчите, не выбивая себе ставку врача, который как нужен, зато повадились приходить ко мне? — я свесил ноги с кровати и встал.

— Тебе сложно что ли дать своего врача? — она твёрдо посмотрела мне в глаза.

— Я напомню, что на полуфинале Кубка он четыре раза оказывал помощь! Четыре!

— Свинья же ты, — она повернулась, чтобы уйти.

— Погоди, ладно, — вздохнул я, — Семёныч идём глянем.

Врач без моей отмашки не помогал никому, поскольку едва только узнав, что в делегации есть врач самой нужной профессии для легкоатлетов к нему потянулись едва ли не вереницы спортсменов. Он отказывал всем, ссылаясь на меня. Конечно после него ко мне приходили единицы, вот как сейчас Вера, которая знала меня лично, остальные злились, но молчали, не прося ввести в штатное расписание врача им было проще обвинять во всём одного человека — меня.

Мы поднялись на два этажа выше, и врач сел осматривать опухшую ногу бегуньи.

— Ничего страшного, лёд и покой, — наконец вынес он вердикт, посмотрев на меня, — по-хорошему нашим эластичным бинтом бы перебинтовать.

Взгляды двух девушек, и их тренеров перевелись на меня.

— Ладно, — проворчал я и он, достав из саквояжа дефицитный бинт, быстро зафиксировал стопу.

— Сегодня и завтра, покой, — предупредил он её, — потом лёгкие нагрузки.

— Спасибо Александр Семёнович, — поблагодарила его Людмила, а мне даже «пока» не сказала.

Мы пошли обратно к себе.

— Ну что за тупость Вань, — который раз бурчал он, — я могу помогать всем, но нет ни хера. Ни обезболивающих, ни бинтов, ни шин — ты всё покупаешь для себя на свои деньги.

— Вопрос не по зарплате Семёныч, — похлопал я его по плечу, — я слышал, что Щитов много раз на моём примере показывал, что нужен не один даже врач, а целая бригада на такое большое количество спортсменов. Может к Олимпиаде, что и родят.

Перед самими соревнованиями он ещё раз осмотрел ногу бегуньи, разрешив тренировки, а вот эластичного бинта на повязке уже не было. Впрочем, это происходило каждый раз, и мы к этому уже привыкли.