Время скидок в Аду

Асфоделевые луга были более просторными, чем Аваддон, возможно, причиной тому был каменный потолок, который казался намного выше, а также здесь было явно не так засушливо и безлюдно. Правда, вместо засухи тут были кипящие болота, которые можно перейти лишь по твердым подпрыгивающим листьям, которые были больше похожи на Венерины мухоловки, [28]чем на кувшинки. Несколько дней ушло на то, чтобы преодолеть эти странные сумрачные болота, прохлюпать по грязи и пробраться сквозь заросли колючих лиан, увернуться от опасных трюков местной флоры и фауны, попадая при этом в осаду жутких жужжащих насекомых размерами с воробья. Прибавляли очарования на Асфоделевых лугах и мерзкие пруды, окруженных телами проклятых, раздувшихся и посиневших, но все еще дергающихся. В Аду нельзя было отравиться ядом, но можно было лишь страдать, страдать и страдать.

Какая жуткая жажда заставила их пить из настолько очевидно небезопасного источника? Я похлопал по фляге, которую Гоб стащил у кого-то еще в Аваддоне. В последний раз мы наполняли ее чистой, но неприятной на вкус водой из ручья на окраине лугов. Сосуд был явно сделан из внутренностей кого-то или чего-то, о чем я даже не хотел думать, но сейчас вода в нем спасала нас от участи, доставшейся кучке этих полутрупов, которые уже начали разлагаться, но никак не могли умереть. Смотря на них, я точно не мог похвастаться хорошим самочувствием, но радовался тому, что не был одним из них.

Боюсь, я начинал понимать Ад.

Плоские листья, по которым мы переступали, казались менее надежной опорой, чем плывущая фанера, не говоря уже о том, что фанера не кусается, но эти растения помогали нам обходить пенистые ядовитые воды. В основном Венерины ловушки не обращали на нас внимания — вряд ли бы они смогли нас переварить, но самые отважные из них решили попытать счастья. Я вытащил Гоба из одной ловушки, которая захлопнулась на его ноге и уже собиралась вонзить в его плоть свои огромные игольчатые зубы. Теперь его нога была покрыта шипящей слизью, брызги которой попали и на меня, обжигая, как кислота. Сойдя с последнего листка на относительно сухую землю, мы тут же повалились в грязь, как водяные буйволы, отчаянно стараясь остановить боль. Понадобилось немало времени, чтобы от нас отстала эта ядовитая слизь, но Гоб не издал ни единого стона. Это поразило меня, ведь кожа на его ноге буквально слезала клочьями. Очевидно, мало кто здесь долго оставался плаксой.

Выбравшись наконец из болот, мы пошли дальше, взбираясь по наклонной стене, усаженной острыми солеными кристаллами, а затем, когда пошел кислотный снег, пробираясь через мертвый лес. Да, в Аду идет снег. Все эти выражения «пока Ад не замерзнет» — полная чушь. В Аду все время идет снег. Просто здесь снег — это не замерзшая вода. Не буду долго вам объяснять, потому что все равно отвратительно, но в Аду я не раз попадал в снежную бурю. Некоторые из них были кислотными, некоторые казались волной замерзшей мочи, а другие, пока мы прорывались сквозь порывы ветра, перерастали в метель из чего-то, что вообще не было жидкостью. Но все они были жгучими.

Еще через пару-тройку привалов пустынные пространства Асфоделевых лугов начали больше соответствовать своему названию: перед нами появлялась темная болотистая пустошь, усеянная бледными цветами. Пока мы хлюпали по ним, спустился туман, который вконец закрыл весь обзор. Во мгле я видел лишь очертания неких прямостоящих существ, но даже если они и заметили нас, то не подали виду. Вместо этого они просто бродили по цветочным полям, срывая серые бутоны и засовывая их в рот. По их щекам струились слезы. Впоследствии из ответов Гоба я сумел понять, что все в Аду в той или иной форме употребляли эти асфодели: их добавляли в хлеб или в лепешки (я попробовал несколько, на вкус они были обычными, слегка горькими, но ничем не запоминающимися). Но те, кто поедал их в сыром виде, снова и снова проходили через грехи всей своей жизни — цветочки вызывали нечто вроде галлюцинации. Хуже всего было то, что чем больше они поглощали и чем глубже погружались в воспоминания о своих самых ужасных ошибках и жестоких поступках, тем сильнее они хотели еще. Я разглядел пару поедателей асфодели с близкого расстояния: у них был остекленевший взгляд, пальцы дергались, как у персонажей наркоманских картин Иеронима Босха.

Было трудно осознавать, что эти существа были счастливчиками по сравнению со многими другими жителями Ада, ведь здесь они нашли для себя относительную свободу, когда вокруг одни рабы вечно трудились на лордов-демонов, а другие подвергались бесконечным пыткам.