Время собирать камни

Савелий Орлов ненавидел, когда над ним смеялись. Он вообще не любил, когда люди вокруг шутили, подозревая, что шутят они на его счет, а потому чужое веселье выводило его из себя больше, чем что-либо другое. Он твердо знал: шутят и смеются над дураками. Умные сами смеются над другими.

— Вить, у меня к тебе просьба, — начала Тоня после ужина, когда муж, умиротворенный, сидел на диване и листал очередной поэтический сборник.

Виктор отложил книжку и посмотрел на жену заинтересованно.

— Да, просьба, — повторила Тоня. — Пожалуйста, дай мне денег. Пять тысяч.

— Зачем? — удивился Виктор. Пять тысяч были для него несерьезной суммой, но его заинтересовал сам факт того, что она вдруг супруге понадобилась.

Тоня замялась.

— Мне нужно, Вить. Я не хочу рассказывать.

— Но я вообще-то как-никак твой муж, и мне хотелось бы знать, для чего тебе деньги.

Такой ситуации Тоня не предвидела. Она полагала, что Виктор просто даст ей деньги, и все. Его любопытство застало ее врасплох.

— Мне нужно, для своих дел, — уклончиво ответила она. — В конце концов, ты же сам говорил, что для тебя сто долларов — не сумма.

— Да, но, во-первых, ты просишь больше. Во-вторых, это для меня не сумма, а твои траты я приблизительно представляю, а потому и не могу понять, зачем тебе понадобилось столько денег.

Тоня совсем растерялась. В то же время в глубине ее души начало подниматься какое-то неизвестное ей чувство, больше всего напоминавшее злобу. Тоня постаралась подавить его и, подумав, рассудительно произнесла:

— Вить, я не собираюсь покупать наркотики или что-нибудь в таком роде. Мне просто нужны деньги… для себя самой.

— Ты что, к стилисту собралась? Или какую-нибудь шмотку купить?

Она помотала головой.

— Тогда зачем?

— Вить, я не могу тебе объяснить, — умоляюще сказала она. — Поверь мне, пожалуйста: деньги мне очень нужны.

— Ты их собираешься кому-то в долг дать, что ли, я не понял?

— Да не собираюсь я никому ничего давать! Они мне самой нужны. Понимаешь, самой!

— Тонь, вот давай только на крик не будем срываться, — покачал головой Виктор. — Подумай спокойно, и поймешь, почему я спрашиваю. Ты достаточно неопытный человек, вдруг кто-нибудь тебя обманул, а ты поверила и собираешься отдать деньги, которые я вообще-то зарабатываю нелегким трудом. А что, если тот человек тебя еще во что-нибудь втянет? Я же о тебе забочусь…

Его голос обволакивал Тоню со всех сторон, и она в очередной раз почувствовала себя дурой, потому что все, что он говорил, было абсолютно неправильно, но ей нечего было ему возразить. Не говорить же, что не нужно о ней заботиться! Виктор приведет тысячу причин, почему он так делает, и каждая будет убедительна.

— Господи, да никому я ничего не собираюсь давать! — не выдержала она. — Мне деньги на лечение нужны.

— На лечение? — удивился Виктор. — Ты же не ездишь больше в центр. И с месячными у тебя все нормализовалось.

— Нет, дело не в этом….

Стараясь упоминать только самое главное и опускать подробности, Тоня рассказала про визит к Антонине. Про то, чем визит был вызван этот, она промолчала — упоминать Глафиру ей показалось как-то… кощунственно. Виктор сначала слушал ее нахмурившись, потом улыбнулся широкой улыбкой, откинулся на спинку дивана и пару раз похлопал в ладоши.

— Ты что? — не поняла Тоня.

— Себе, умному, аплодирую, — объяснил Виктор. — В который раз убеждаюсь, милая моя, что ты человек совершенно наивный, неискушенный и любая шваль может из тебя веревки вить. Значит, резюмирую: ты перестаешь заниматься чушью — это раз. Денег тебе я, естественно, не дам — это два. И ты выливаешь ту ослиную мочу сейчас же в унитаз — это три. И, пожалуйста, больше такой ерундой не занимайся. Все-таки ты же не бабка Степанида, правда?

Он поднял с пола книжку и углубился в нее. Тоня осталась сидеть, словно пришибленная.

— Ты не дашь мне денег? — переспросила она, словно не веря.

— На какую-то фигню? — поднял глаза Виктор. — Нет, не дам. Я тебе объяснил почему. Мне, разумеется, не жалко, но ты своему организму ничего, кроме вреда, не причинишь.

Он опять уткнулся в книжку. Тоня встала и, ничего не соображая, вышла из комнаты. Она поняла хорошо только одно — платить ей за банку нечем и придется нести ее обратно, а сегодня она уже выпила столовую ложку с утра, на восходе. Но ведь месячные у нее теперь приходили вовремя, как обычно, и именно после того, как она начала пить настой. Значит, он помогает!

В каком-то отупении она вышла на крыльцо, но на улице оказалось так темно и холодно, а ветер был таким пронизывающим, что она тотчас вернулась обратно. Оставаться в комнатах не хотелось, и Тоня поднималась на второй этаж, на мансарду, не задумываясь о том, что там пыльно и грязно. Она включила свет в большой комнате, подняла валявшийся в углу стул и села на него. Что делать дальше, она не знала.