Время собирать камни

А уж как мать с ним разговаривает, вообще ни в какие ворота не лезет: и ласково, и «Андрюшенька, сынок», и не так, нормально: «Пойди и принеси», а «Пойди, пожалуйста, принеси, пожалуйста». Любого человека взять с улицы, показать ему Андрюху с тетей Машей, и он через пять минут скажет, что она сына обожает больше всех родственников, вместе взятых. Ну, кроме мужа, конечно. И ведь самое обидное, что тетя Маша такой человек, что на месте Андрюхи каждый из них хотел бы очутиться, хотя у всех свои мамы и вроде бы никто не жалуется.

Витька бросил еще один взгляд на фотографию и чуть кулаком по столу не стукнул. Несправедливо! Вот что больше всего его убивало – несправедливость. Было просто несправедливо, что у него-то отец с матерью стали ссориться чуть не каждый день, да еще и на сына покрикивать. И когда мать на Витьку смотрит, она не смеется таким смехом, что самому улыбаться хочется, а губы кривит и лоб морщит. А Андрюхе, который ничем не лучше его, все улыбки достаются без всяких усилий с его стороны, не потому что он лучше или больше мать с отцом любит, а потому, что ему повезло в такой семье родиться…

За окном раздался свист. Витька выглянул – на улице стоял Сенька и махал руками.

– Чего тебе? – высунулся Витька.

– Выдь сюда, что сказать надо! – прошипел Сенька громким шепотом.

– До вечера не терпит? Все равно через три часа на костре встретимся.

Но Сенька отчаянно замотал головой, и Витька сдался.

– Ну, что там стряслось? – хмуро спросил он, выйдя за калитку.

– Этот за ограду вышел!

– Что еще за «этот», Сень? За какую ограду? Где Мишка?

Сенька потянул его за собой, усадил на скамейку и, наклонившись, тихо рассказал, что сегодня они втроем ходили за орешником, а на обратном пути не удержались и заглянули на Антонинин двор. Так вот, наркоман уже не во дворе валялся, а ходил за оградой, и вид у него вполне живой. Значит, ведьма его, козла, вылечила все-таки. Не сдох он, не загнулся. И пока никуда из их деревни валить не собирается.

Витька задумался.

– Ладно, вечером поговорим, – решил он. – Кто еще знает?

– Да все, кроме Андрюхи и Юльки.

«Андрюха все равно сегодня не придет, – вспомнил Витька. – Что ж, пожалуй, и к лучшему».

– Сень, мне пора.

– Пока, Витек. Ты уж придумай чего-нибудь…

На долю секунды Витька почувствовал переполнившую его гордость. Вот оно! Ведь его просят, а не какого-то там Андрюху, потому что знают, у кого мозги работают! Но в следующий момент подумал, что Сенька будет восторгаться кем угодно, даже бабкой Степанидой, если она сделает что-то, чего он не понимает, и радость поутихла. Но, возвращаясь домой, Витька размышлял, что теперь у него появилась возможность показать им всем, кто на самом деле старший – не по возрасту, конечно, а по поступкам. Он их заставит смотреть ему в рот, как было и раньше и как должно быть по справедливости, потому что он, Виктор Чернявский, умнее их всех.

Вечером ребята собрались возле костра. Не было только Юльки, которую вредная тетя Шура не отпустила, и Мишки (мать оставила его дома присмотреть за отцом, пока она сбегает к соседке по делам).

Женька поворачивала кусок хлеба на прутике и поглядывала на Виктора. Понятно, почему Юлька, дурочка, влюбилась. Витька ничего себе парень. Как там мать говорит? А, видный! Точно, видный. Вот когда он волосы так ерошит рукой, вообще на какого-то актера становится похож, и взгляд у него… задумчивый. Только воображает много и строит из себя. То ли дело Мишка! Мишка всегда как есть, так и говорит, а не выдумывает непонятно чего. Вот Сенька у них еще мелюзга, на Мишку совсем не похож, зато самый сильный – всех мальчишек на лопатки кладет, как не фиг делать. Женька пожалела, что она так не может. «Ничего, вот с гантелями позанимаюсь, – подумала она, – руки такие станут, что даже Мишка удивится. Где бы только их найти, те гантели…»

– Слышь, я сегодня Глашку видел, – в тишине, нарушаемой только потрескиванием костра, неожиданно сказал Сашка. – Она опять за свое.

– Что, и палочки ломает? – подняла голову Женька.

– Угу.

– Вот черт… – покачал головой Сенька. – Ну а ты чего?

– Я все сказал, как баба Степанида велела. Ну, не знаю… Вроде все нормально пока.

Сашка сплюнул через левое плечо и постучал по деревяшке.

Раздался шорох, и на тропинке показалась темная фигура.

– Ой, Мишка! – обрадованно воскликнула Женька. – Че рано-то?

– Да мать пришла, я и рванул, – пробасил тот в ответ и уселся рядом с ней. – Санек, ты чего плюешься?

– Рассказываю, что Глашку, дрянь, видел сегодня, она опять в свои игрушки играет.

– Зубы бы ей выбить за те игрушки. Ну и что, сказал?

– Сказал.

– Сань, повтори, а… – попросил Виктор, который Степаниду не очень слушал, а все рассказы мальчишек считал ерундой и самовнушением, но на всякий случай решил запомнить стишок.

– Через кочку и сугроб, – начал Сашка, – мимо глаза, прямо в лоб, отведи мою беду не на друга, а к врагу.