Время собирать камни

— Да которая тут, за сараем стоит. А что менты ваши следы от нее на земле не заметили, значит, так нужно, они глазастые. От ботинок след нашли, а от табуретки не додумались.

— А ботинки ты куда дел?

— В землю закопал, куда ж еще, — немного удивленно отозвался Женька. — Вопросы ты, Степан Иванович, какие-то глупые задаешь, ей-богу. Ты лучше спроси, как я за домом следил.

— Нечего спрашивать, я уже и сам догадался. С биноклем. Ты ж у нас охотник!

— Молодец, — похвалил участкового Женька. — Хотел я тебя убить, когда ты ко мне приставать с расспросами начал, да пожалел. И правильно. Ты, Степан Иванович, умный.

— Будь я умный, обо всем бы сам догадался. Ты ведь, Женя, даже отчество менять не стал, так и остался Григорьевичем. Была Евгения Григорьевна, стал Евгений Григорьевич…

— А Степанида Семеновна? — дрогнувшим голосом спросила Тоня. — Она… тоже знала, как и Графка? Вы бы и ее убили?

— Степанида Семеновна — святая душа! — строго сказал охотник. — Как разговорилась со мной в автобусе, так и пожалела, к себе привезла. Помогла мне, конечно, сама того не ведая. Зачем же мне ее, добрую душу, убивать? Вовсе незачем. Последняя сцена мне оставалась. С тобой, Витенька.

Он мечтательно посмотрел на Виктора и прикрыл глаза.

— Устал я, — проговорил он. — Спать хочется.

— В тюрьме отоспишься, — процедил Виктор.

Женька даже глаз не открыл.

И тут за воротами раздался шум подъехавшей машины. В окно Тоня видела, как три человека бегут по тропинке, неуклюже переваливаясь в снегу. Прошло несколько секунд, и входная дверь распахнулась. В дверях стоял Коломеев с пистолетом в руках, из-за его плеча выглядывали два опера.

— Молодец, Степа, — выдохнул Коломеев. — Вовремя. Ну что, — обратился он к охотнику, — поймали мы тебя, Женя Басманова? Эй, да ты там живая?

Женька сидел по-прежнему с закрытыми глазами.

— Живая. Живой, — поправился Капица. — Отдыхает от беседы.

Коломеев достал наручники и пошел к Женьке. Та открыла глаза, встала, рука ее скользнула по столу.

— Вить, посмотри-ка на меня, — негромко сказала она, но ее все услышали. Шесть пар глаз остановились на ней и замерли. Женька улыбнулась, подняла руку с зажатым в ней осколком зеркала и неторопливо провела себе по горлу. Раздался выстрел Капицы, но было поздно — Женя Басманова медленно оседала на пол, а из ее разрезанного горла толчками била темная кровь.

Тетя Шура подавилась криком. Коломеев хотел броситься к охотнику, но понял, что это бесполезно.

Женя Басманова лежала на полу в луже крови, растекавшейся, словно распускался диковинный цветок. Шесть человек стояли вокруг нее и молчали.

И все, что было слышно, — это лай собак за околицей и скрип входной двери, которую то закрывал, то распахивал ветер.

Двадцать лет назад

— Мишка, давай сильнее! — ветер трепал короткие Женькины волосы, и она с упоением подставляла ему лицо.

— Да ты с качелей свалишься!

— Не, не свалюсь. Миш, ну, пожалуйста!

— Миш, пошли, надо батяне помочь, — позвал Сенька. — Жень, да что ты как маленькая, ей-богу!

— Маленький у нас ты! — отозвалась Женька. — Ну еще чуть-чуть!

Сенька покачал головой, глядя на взлетающие в небо качели. Вот ведь ненормальная, целый день может на качелях болтаться. И Мишка тоже хорош — раскачивает и раскачивает. Вот им обоим батяня сейчас задаст!

— Мишка, пойдем! — Он вскочил с земли и направился к брату. — Вечером на костер собирались, еще не отпустят.

— Да брось, отпустят, — отозвался брат, с улыбкой наблюдавший за довольной Женькиной физиономией.

— Пошли, тебе говорят…

— Отвянь! — беззлобно предложил Мишка.

— Ах, так? Ну на тебе!

Сенька налетел на брата и сшиб его с ног. Мишка пытался вырваться, но Сенька прижал его к земле и с важным видом уселся верхом.

— Сенька, вот лошак, ну-ка пусти! — Мишка смеялся, и ему не хватало сил, чтобы сбросить Сеньку. Он попытался извернуться, но брат был начеку и навалился на него всей тяжестью.

— Ладно, ладно, — Мишка даже закашлялся, — фиг с тобой, пойдем.

Сенька недоверчиво глянул на него, потом начал вставать. Когда он поднялся на ноги, Мишка дернул его за штанину, так что Сенька брякнулся на попу, а сам вскочил и отпрыгнул в сторону.

— Ну Мишка! — жалобно протянул Сенька. — Ну не пустят же на костер, ну чего вы…

— Да сейчас идем, — крикнула Женька сверху. — Мишка, а если я прыгну, то до сарая долечу?

— Улетишь, — откликнулся вместо него Сенька, — как раз до навозной кучи!

— Ну тебя, — Женька спрыгнула с качелей и встала рядом с ними, счастливо улыбаясь. — А я еще вечером покатаюсь. Миш, покачаешь?

— Посмотрим. Да покачаю, конечно, — заторопился он, увидев ее нахмурившееся лицо, — куда ж я денусь. Ну, пошли, а то и впрямь не пустят вечером.

— Да, я же говорил… — заныл опять Сенька, и все трое скрылись в глубине двора.