Время собирать камни

Тоня закрыла глаза, потому что веки внезапно отяжелели — на нее наваливался сон. Изо всех сил она пыталась сопротивляться, но перед глазами мелькали образы, быстро сменяя друг друга: берег моря, толща воды над головой, маленькое белое тельце, покачивающееся в глубине, среди водорослей…

— Чего хочешь от меня? — неожиданно спросила Антонина.

Тоня открыла глаза, попыталась что-то сказать, покачала головой и наконец выдавила:

— Ребенка. Мальчика.

— Ма-альчика… — пропела ведьма. — Ишь что! А что мне за твово мальчика будет?

— Я не знаю, — прошептала Тоня. У нее начала кружиться голова, и она испугалась, что сейчас упадет с колоды. Лицо женщины, наклонившейся над ней, то расплывалось, то снова становилось четким. — Что вам нужно?

— Да ничего мне твоего не нужно! — хрипловато рассмеялась Антонина. — Вот разве Глашку только. Слышь, красавица, отдашь мне Глашку-то?

— Я не понимаю…

— А и понимать ничего не надо. Скажи только, сама хочешь Глашке все вернуть или мне за тебя сделать, а? Вот тогда будет тебе ребеночек, будет тебе твой мальчик. А я-то уж сама наведу как надо, как умею…

Бормотание ведьмы стало неразборчивым. Тоня собрала все силы, боясь потерять сознание.

— Вы… сами… — прошептала она, — я не хочу.

— А раз не хочешь, тогда помоги-ка мне! — приказала женщина и потянула Тоню на себя.

Та с трудом поднялась.

— Смотри! — Антонина положила руку Тоне на затылок и прижала ее голову почти к самому дереву.

Тоня опустилась на колени, схватилась рукой за край колоды и начала вглядываться в круги. Она чувствовала какое-то шевеление над своей головой, и поняла, что колдунья водит рукой над волосами. Сверху раздалось негромкое хрипловатое нашептывание, в котором она не могла разобрать ни одного слова. Неожиданно круги перед ее глазами поплыли, начали сливаться, опять разделяться; внешний круг вращался, а маленькие в середине образовывали непонятные картины, заставляя Тоню наклоняться все ниже и ниже. Нашептывание перешло в бормотание, бормотание в напев, напев становился все громче и громче, и наконец, когда Тоня поняла, что через секунду потеряет сознание, Антонина выкрикнула что-то непонятное и ударила по срезу рукой.

— Смотри! — прохрипела она. — Что видишь?

Тонкие линии сложились в рисунок, а через долю секунды распались на десятки кругов, перед Тониными глазами снова был спил старого дерева. Тоня закрыла глаза и прижала ладонь ко лбу. Головокружение прошло, но осталась неимоверная слабость.

— Что видела? — повторила Антонина, глядя на нее сверху.

— Дерево, — тихо сказала Тоня, вспомнив застывший в последнюю секунду перед глазами рисунок.

— Еще что?

— Ветку сломанную, которая с дерева свисала. Большую. Какую-то странную, как… как будто змея… или петля…

— Змея?

— Да, кажется. Я не знаю.

Антонина отвернулась, постояла немного, глядя в сторону, и прошла в дом. Тоня, обессилев, сидела у спила, чувствуя себя по-прежнему очень слабой. Она не знала, сколько прошло времени, — ей показалось, около четверти часа. Собиралась уже встать, когда Антонина появилась на крыльце и подошла к ней. В руке у нее был черный полотняный мешок, в котором что-то лежало.

— Пить будешь, — протянула она его Тоне. — Каждый день по большой ложке на восходе. Поняла?

— Да.

Тоня взяла тяжелый мешок.

— Иди. — Колдунья отвернулась и скрылась в сарае.

Тоня встала, покачиваясь, сделала несколько шагов и вынуждена была сесть прямо на землю. «Господи, что со мной?!» Опять встала, медленно, с трудом переставляя ноги, дошла до калитки, но сил, чтобы открыть ее, не было. Мешок оттягивал руку, и Тоне казалось, что в нем по меньшей мере пять килограммов. Собравшись с силами, она нажала на дверь плечом и вышла за забор. Внезапно ей стало гораздо легче. Силы прибавились, слабость уменьшилась, и Тоня побрела по полю хоть и спотыкаясь, но все увереннее и увереннее. Когда дом колдуньи скрылся за лесом, она присела на поваленное дерево и развязала мешок. Внутри была обычная стеклянная банка, до краев наполненная темно-коричневой жидкостью. Тоня завязала мешок, посидела еще немного и направилась к деревне.

Вечером она сидела на диване, рассматривая банку на свет. На дне плавали кусочки травы, мелкие листочки, какие-то цветы. Тоня не спросила у Антонины, где хранить банку, и теперь не знала, куда ее поставить, но мысль о том, чтобы вернуться к ведьме за уточнениями, вызывала у нее дрожь. Теперь она не сомневалась, что все рассказанное Степанидой правда — никакая Антонина не знахарка, а самая настоящая ведьма. Тоня вспомнила, что случилось утром, и у нее опять закружилась голова.

Когда она вернулась домой, оказалось, что уже почти полдень. Ничего не соображая, Тоня все-таки решила приготовить ужин и погладить. Приняв такое решение, она опустилась на диван и мгновенно уснула. Проспала почти до шести и, проснувшись, долго не могла понять, какое сейчас время суток — за окном уже смеркалось. Наконец сообразила, достала из мешка банку, а мешок спрятала в комоде. И вот уже полчаса она смотрела на бурую жидкость, а перед глазами вставали круги на спиле дерева, переплетающиеся между собой.