Время сумерек. После Старого мира

Разрыв с традицией, включая традицию выработанной и сложной литературной речи, приводит новый образованный слой к безграничной готовности заимствовать. Заимствованное, как обычно бывает у тех, кто потерял почву под ногами, всегда кажется лучшим, более ярким и подходящим, нежели свое. Однако поспешно заимствованное проглатывается, но не усваивается. Если эпоха глубокого содержания всегда бывает эпохой выработанного глубоко личного, только ей присущего стиля, то заимствованные осколки чужих ценностей стиля не создают, тем более содержания. Через столетие после конца «старого мира» мы переживаем  бесстильную (и бессодержательную) эпоху, которая свою свободу от содержания воспринимает как достижение…

В действительности – не в искаженном и тесном мирке «новой культуры» – у нас нет иного выбора, кроме присоединения к одной из традиций. Культуры без прошлого не бывает. Плодотворной внутренней жизни без прошлого не бывает. Больше того: обладание некоторым прошлым и есть признак культуры. Это относится как к религии, так и к политике. Мы можем или принять одну линию наследования, или другую, но не в наших силах остаться совсем

без прошлого, если мы хотим себе будущего. Не присоединившись к тому, что больше нас, старше нас и продолжится после нас, мы не можем применить всю полноту своих сил ни к какому делу.

И еще одно. В культурном, т. е. переживающем современность смысле, «быть» значит «быть национальным». Кто не национален, не самобытен, не питается в первую очередь своей почвой – не переживает своего мгновения, ничего не значит, вычеркивается из истории умственного развития. Дело не в том, что чужие мысли не имеют цены. Имеют, но только для чужих

. В области мысли питательно и жизнеспособно только то, что усвоено почвой, на которой стоит мыслящий. Заимствовать не значит усвоить. И в то же время многое заимствованное и хорошо усвоенное становится своим, но это требует времени. «Усвоенное», вошедшее в отечественную почву заимствование всегда есть заимствование старое, пропущенное через много умов, очищенное и обогащенное местными влияниями.

Что же касается «открытости», которой так принято было поклоняться до недавнего времени, она не так благотворна, как кажется. Наибольших успехов добиваются не «открытые», а полузакрытые миры, окраина которых медленно взаимодействует с окружением, а сердцевина развивается самобытно; в которых объем заимствований далеко отстоит от объема самобытно произведенных ценностей. Ценности «открытости» суть ценности плохого пищеварения: всё проглатывается, но не усваивается. В заимствованиях, говоря словами В. Буркерта, важен не сам факт переноса из одной культуры в другую, а «отбор и приспособление, переработка и подстройка»

заимствованного для нужд принимающей стороны. Плодотворные заимствования – те, что были глубоко усвоены и тесно переплелись с местными представлениями.

…Такие последствия имело введение «просвещения для всех». Конечно, неполноценность нового порядка показать легче, чем пути выхода из него. И еще неизвестно, возможен ли этот выход. Культура основывается на внимании к личности и на внимании личности к себе

, то есть на человеческом, то есть на внутреннем, то есть на религиозном. Культура предельно далека от всего технического, от умения производить вещи и от умения пользоваться вещами. У нее не средства, а цели. Противоположный культуре миропорядок имеет средства, но не имеет целей. Относительно него не следует питать иллюзий. Сколько бы шума ни производила созданная им суета, она ничего не значит для человека и человеческого, она пройдет бесследно. Все внечеловеческое, внекультурное будет вычеркнуто из истории, потому что оно ни о чем, у него нет содержания.

Чтобы снова началась обладающая стилем и содержанием эпоха, нужно воспитать хотя бы в одном поколении вкус к сложности, познакомить его с удовольствием преодоления простоты, с творческой радостью. Боги, дав человеку свою природу, загоняют его или в творческий труд, или в игру страстей – потому что только в творчестве или в страстях можно избавиться от избытка сил, сжигающего изнутри. Душа ждет труда, и надо приучить ее к этому труду. Сейчас это выглядит невероятной мечтой. Однако это единственный путь от неполноценной образованности – к мысли.

XXII. Власть пошлости