Время учеников, XXI век. Важнейшее из искусств

Я обернулся и увидел в дверях, как всегда доброжелательного и бесцеремонного, дю Барнстокра, за плечами которого виднелись крупная атлетическая фигура Олафа и взлохмаченная шевелюра Рона. В руках дю Барнстокра сияли три свеженькие нераспечатанные колоды.

– А мы тут с ребятами собирались в минуты отдыха душевного… – Дю Барнстокр помахал в воздухе картами. – Разрешите нашей компании присоединиться к вашей.

– Собственно, я уже соби… – начал было я, но дю Барнстокр продолжал:

– Наш уважаемый господин Андварафорс потребовал новой битвы, а дю Барнстокры никогда не отказываются от реванша. Присоединяйтесь, дружище! – провозгласил он, и компания принялась устраиваться, шумно передвигая кресла и стулья.

Алек изъявил желание присоединиться.

– О, ч… – чуть было не выругался я, когда в одном из повернутых от окна к столу кресел обнаружился дрессировщик.

Старик лежал в кресле, запрокинув голову на спинку и приоткрыв рот. Его сухонькая фигурка, съежившись, почти полностью ушла в большой, плохо скроенный пиджак, жесткий воротник которого теперь впивался старику в щеку.

– Что, очередная шутка Симонэ? – не оборачиваясь в мою сторону, поинтересовался Сневар. – Или это проделки нашего Альпиниста?

– Надеюсь, он жив? – настороженно произнес Олаф, осторожно склоняясь к лицу дрессировщика.

Старик не шевелился и не подавал признаков жизни. В этот момент скрипнула дверь, и в комнату медленно прошествовал Лель. От его длинной, влажной на концах шерсти пахло сигаретным дымом и снегом. Сенбернар неторопливо подошел к креслу и потянул старика за полу пиджака. Дрессировщик захрапел и пошевелился. Лель что есть силы дернул хозяина за рукав.

– Что, уже пора, старина? – не открывая глаз, поинтересовался старик.

– Добрый день, господин Ольгерт, – весело поприветствовал дю Барнстокр, видимо единственный, знавший старика по фамилии.

– Добрый день, Казик, – отозвался господин Ольгерт, открыв глаза и медленно поднеся к ним большие карманные часы. – И всем вам, господа! – добавил он, заметив остальных, пораженно уставившихся на воскресшего дрессировщика. – Собака! – взорвался господин Ольгерт, как только глаза его оказались на достаточном от циферблата часов расстоянии, тут же, видимо, забыв обо всех присутствующих. – Ты должен был разбудить меня десять минут назад!

Лель виновато опустил голову и снова потянул хозяина за рукав.

– И не надо делать вид, что ты все это время будил меня, маленький злодей. Нагулялся где-то, табачищем несет… И если этот наглый юнец снова будет угрожать мне увольнением…

И, не замечая больше никого и ничего, старик Ольгерт поплелся вслед за понурым Лелем и скрылся в дверях.

– Вот это фрукт! – отозвался Алек.

– С перспективами на овощ! – злорадно добавил Рон.

– Я провожу старика, а то он еще спросонок загремит откуда-нибудь, – пробормотал я и выскочил из комнаты.

Глава девятая

Я солгал. Я не собирался приглядывать за старым дрессировщиком. С этой задачей неплохо справлялся Лель. Поэтому я прямиком отправился наверх в свой номер, рассчитывая, что Кайса уже закончила наводить чистоту и я смогу спокойно выкурить сигарету и подумать.

На этаже было пусто и тихо. Поэтому я слегка удивился, уловив в номере Покойного Альпиниста странные, приглушенные звуки. Я прислушался и на этот раз услышал отчетливый, едва сдерживаемый смех. Я постучал.

Из-за двери показалась тонкая девичья рука, которая ухватила меня за пиджак и потянула. От неожиданности я влетел в номер и едва не упал, споткнувшись о тумбочку.

– Инспектор, – звонко прошептала она, – а вы уже знаете, что в ду

ше видели Погибшего?

– Серьезно? – как ни в чем не бывало переспросил я, но Моник замахала руками и засмеялась. – Перестаньте, Глебски. Я же видела, как Сневар выпускал вас оттуда, когда все ушли. А вы, оказывается, шалун, а, инспектор? Или я могу звать вас Петером?

Моник чмокнула меня в щеку, а потом с размаху, по-мужски, хлопнула по плечу.

Я хотел было ответить, что она может звать меня, совершенно как ей вздумается, но Моник, видимо, не ждала ответов на свои вопросы, поэтому наклонилась и весело добавила:

– Возьмите меня в сообщники, Петер. Я уже была в комнате Симонэ и повалялась на его кровати. А вечером я зайду за вами, и мы будем шастать по коридору мокрыми ногами и воровать тапки. Вы видели, какие у дю Барнстокра смешные тапки?!

– Так это вы?! – с возмущением начал было я.

– Ч-ш-ш. – Моник прижала пальчик к губам, и огромные очки, закрывавшие половину ее лица, таинственно блеснули. – Мне пора. Ай да инспектор!…

И Моник выскочила в коридор, продолжая весело хихикать. Я переоделся и покинул отель – как раз в тот самый момент, когда невдалеке рявкнул Буцефал. Всего через мгновение из отеля мягкой пружинистой походкой вышел Андварафорс. Светловолосый викинг махнул мне рукой и легко, без всякого усилия побежал в ту сторону, куда скрылась верхом на верном Буцефале Моник.