Время великих реформ

Я не благодарил тебя еще, любезный Костя, за милое письмо твое из Ганновера. По телеграфу мы уже знаем о прибытии вашем в Штутгарт. Дай Бог вам теперь благополучно добраться до Ниццы, говорят, и там зима необыкновенно ранняя и суровая. Вот уже третья неделя, что мы окружены снегом, какого я не запомню в Ц[арском] С[еле], и при том постоянные морозы, доходившие до 13°.

Матушка перебралась в город тому 3 дня и, благодаря Бога, здорова, равно как и дети ваши, которых я видел в Зим[нем] Дв[орце]. Мы полагаем остаться здесь по обыкновенному до 24-го Нояб[ря].

По внутренним делам все, благодаря Бога, идет тихо, но деятельно. В Сов[ете] Мин[истров] решено много дел весьма важных равно и по Крест[ьянскому] Ком[итету] положены главные основания для рассмотрения Губер[нских] положений [206]. Все единогласно решили не обнародовать их отдельно, а подождать, пока все не будут разработаны. Доселе получены только 2, Нижег[ородское] и Петерб[ургское].

Хотя я большого прока от них не ожидаю, но все-таки можно будет воспользоваться хорошими мыслями, которые можно надеяться найти если не во всех, по крайней мере в некоторых из них и, придерживаясь главных общих оснований, составить с помощью депутатов и других вызываемых сюда экспертов нечто полезное и, надеюсь, практически исполнимое. По моему расчету, дело это прежде года не может быть окончено, следовательно, ты еще поспеешь сюда к окончательному обсуждению сего важного вопроса.

Дай Бог, чтобы он был разрешен как я того желаю: справедливо, безобидно и к будущему благу всех сословий, без всяких потрясений и внутренних смут. Бог милостив, и я на него вполне надеюсь. По морской части ничего особенного не было. «Штандарт» прибыл сюда благополучно, но по причине льдов я уже не мог его видеть. Сожалею, что «Светлана» вышла из Киля, надеюсь, что в Копенгагене ее порядком осмотрят и исправят так, чтобы течь в ней не возобновлялась. Не понимаю, отчего она могла произойти?

Посылаю тебе два письма на твое имя Муравьева-Амурского, врученные мне по его приказанию прибывшим сюда г.-м. Корсаковым. Я их никому не показывал, ибо они бы его окончательно рассорили со всеми министрами, но сообщил выписки тем, до которых упоминаемые в них дела касаются [207]. После того от него получены еще другие бумаги, из которых видно, что ему уже известна сообщенная тобою резолюция моя насчет сосредоточения Амурских административных дел в Сибирском Ком[итете] [208].

Все представления его к наградам я сам рассматривал, но должен был многое изменить, ибо они выходили из всякой меры. Жаль, что при всех его достоинствах, которые никто более меня не умеет ценить, он постоянно стремится к достижению такой власти, которая сделала бы его независимым от центральных управлений, чего я никак допустить не могу.

Горчаков сообщает тебе все, что до тебя касается по дипломатической части, равно и официальные приглашения Кор[оля] Греческого [209] его навестить, на что я тебе уже дал предварительное разрешение. В Берлине перемена министерства может иметь весьма неблагоприятные последствия при слабом характере Пр[инца] Регента, несмотря на всю его благонамеренность.

Между тем я получил от Имп[ератора] Наполеона чрез нарочно присланного доверенного лица проект секретного трактата на основании того, что было условлено нами на словах как в прошлом году в Штутгарте, так и в нынешнее Варшавское свидание с Пр[инцем] Наполеоном, и о чем я тебе лично говорил.

Я сделал в нем некоторые небольшие изменения, имеющие главной целью не вовлечь нас тотчас же в общую Европейскую войну, и отправил к нему обратно. Посмотрим, примет ли он их и на что решится. Из слов посланного должно заключить, что он намерен был немедленно отправить Пр[инца] Напол[еона] в Турин, чтобы заварить там кашу.

Все это для тебя одного, с тем чтобы ты ни под каким видом

не обнаруживал, что оно тебе известно и в объяснениях твоих с Кор[олем] Сардинским [210] не выходил из того, что тебе было мною сказано при твоем отъезде. В случае свидания с Пр[инцем] Напол[еоном] тебе подавно следует соблюдать крайнюю осторожность, равно и с Кавуром [211].

Вот покуда и все. Желаю, чтобы ты отправил курьера этого к Мари в Рим, с тем чтобы он, разумеется, воротился через Ниццу.

Обнимаю вас обоих от всего сердца, равно и милого Николу. Жена и дети вас также обнимают.

Да хранит вас Бог.

Твой брат и друг А.

№ 37. Константин Николаевич – Александру II

27 ноября/9 декабря 1858 года. Ницца.