Время Верочек (СИ)

Если детям это было в радость, то учителям – в тягость. Привыкнув в четыре часа дня быть дома, они с огорчением восприняли известие о том, что отныне придётся посвятить свою жизнь школе, ведь спортивно-досуговая деятельность начиналась после окончания образовательной программы, то есть не ранее пятнадцати часов, а заканчивалась не ранее девятнадцати, а то – и двадцати, если проводились соревнования. Была установлена доплата за дополнительные педагогические часы в будни и выходные, но уж больно смехотворной оказалась сумма.

Своими претензиями Ираида только подливала масла в огонь:

– Ты уж надувной матрац бери, там и спи, в своей школе. Так и тебе спокойнее будет, и мне. Ты встаёшь в шесть утра, выбегаешь на работу в семь, а возвращаешься домой не раньше девяти вечера, да ещё уставший. И в субботу, и в воскресенье – вечные соревнования, а ты – незаменимый работник. Ни в кино сходить, ни в театр. Ты убегаешь – я в ночной рубашке, приходишь, и снова всё одно и то же. Я – женщина, мне наряжаться надо для хорошего настроения, в люди выйти, с мужем пройтись, пообщаться с ним, в конце концов. А я целыми днями с кастрюлями общаюсь. Надоело!

Ираида швырнула на кухонный пол кастрюлю, но она была пустой, кроме грохота, ничего не последовало.

Муж обиженно замолчал, хотя прекрасно понимал, что проблема вызрела, и она налицо, её надо как-то решать. Поразмыслив, он уволился из школы и занялся совершенно новым для себя делом.

Новая деятельность называлась модным словом «бизнес» и требовала не только прыти, знаний маркетинга, но и вложения личных средств.

– Деньги должны делать деньги, – сказал муж Ираиды Платоновны и на выходное школьное пособие смело закупил партию белорусского трикотажа.

Однако «трусОчки-носОчки», как насмешливо назвала Ираида мужнину бизнес-затею, не пошли. Нет, их, конечно, покупали, но вяло, ажиотажа не было. Время шло, большие деньги не появлялись, вместо них появились большие тюки с трикотажем: их пришлось перевезти в крошечную однушку Ираиды Платоновны, платить за аренду ангара было нечем.

Эти тюки и стали последней каплей, а лучше сказать, отправной точкой для дальнейших событий. Ираида Платоновна решительно направилась в нотариальную контору, оформила дарственную на квартиру на имя дочки Леночки, и, погрузив «трусочки-носочки» в багажное отделение пассажирского поезда, уехала с мужем на его историческую родину – в город Полтаву.

Проводив маму в счастливую жизнь и почувствовав себя безмерно одинокой, Леночка заплакала.

Однако время не стоит на одном и том же месте, поэтому девушка успокоилась, приняла разлуку с мамой и Барбосычем как фактор непреодолимой силы и поспешила расплатиться с хозяйкой, упаковать свои скромные пожитки в чемодан и покинуть съёмную квартиру.

И снова ей повстречался всё тот же вежливый мужчина, но сегодня он прогуливался не один.

– Здравствуйте! К сожалению, никто из жителей нашего микрорайона не видел Вашего пёсика. Я обошёл все близлежащие дворы.

– Здравствуйте! Благодарю Вас за помощь, Вы – очень добрый человек, – ответила Леночка.

– Знакомьтесь, это моя внученька! – сказал мужчина и обратился к малышке. – Назови тёте своё имя. Ну, как тебя зовут?

– Вела, – робко ответила девчушка.

– Вера, – уточнил мужчина. – Пока не говорит букву «р», но мы учим эту букву, правда, Верунюшка?

Он так ласково улыбался, так сердечно говорил, по всему было видно, что в своей крошечной внучке дед души не чает.

И тут Леночка заметила в руках девочки куклу и чуть не вскрикнула от удивления.

На самом деле, подобных кукол Синди на свете был целый миллион или даже больше, но эта Синди в розовом платье и блестящем серебряном плащике отличалась от магазинной: у неё на шее красовался тоненький голубой шарфик.

Леночка связала его той самой ночью, когда ждала в общежитии свою подругу.

Глава семнадцатая

Расставание

Иногда случается так, что теория с практикой расходятся в разные стороны.

Верочка умудрилась забеременеть наперекор всем врачебным прогнозам. Была ли девушка рада этому обстоятельству, она и сама не знала.

В подробности нового положения никого не посвящала, даже мать. С тех пор, как открылась вся подноготная семьи, Вера всё реже и реже приезжала в родной город и отчий дом, постепенно отдаляясь от Ларисы Андреевны, как будто отрезала по кусочку все тёплые воспоминания, связанные с прежними отцом и матерью.

Жили они со Славиком в студенческом общежитии: как председатель студпрофкома, он выхлопотал отдельную комнату, но Верочка не чувствовала себя в ней ни хозяйкой, ни женой. Слава целыми днями пропадал в институте, а она мучилась от токсикоза и страдала от одиночества.

Собственно, этот тошнючий и затяжной токсикоз и не позволил Верочке приступить ко второму семестру. Славик, конечно, был недоволен, он так и сказал:

– Вер, рановато бить баклуши, сейчас бы тебе за учёбу зацепиться. Худо-бедно, но окончить первый курс надо. С какой стати ты берёшь академический отпуск?

– Какой смысл продолжать учёбу, у меня же роды в апреле, как я сессию-то летнюю сдам?