Время Верочек

Девушка рыдала так долго, что Егор Иванович стал опасаться за состояние её здоровья. Он налил стакан воды, открыл нараспашку окно. Ветерок ворвался в маленькую хрущёвскую кухоньку, подхватил цветастые шторки и начал забавляться, кидая их из стороны в сторону. Круглые кольца задвигались в такт порывам ветра, заелозили по деревянной багете, застрекотали, словно тропические насекомые. В эту минуту маленькая Верочка, вдоволь наигравшись клавишами, начала осваивать крышку фортепиано: открывая и закрывая её со стуком, она искренне радовалась и хлопала в ладоши. И это резкое нагромождение разнородных звуков, вся эта странная какофония походила на озвучку современного ужастика с его реалиями потустороннего мира.

Когда Лена почувствовала силы для продолжения разговора, она попросила Егора Ивановича подробно рассказать о том, что случилось с её подругой.

– Леночка, всё произошло стремительно. У Веры начались роды на две недели раньше установленного срока. Обменная карта, выданная женской консультацией, осталась в столичном общежитии. В карте были указаны: гинекологическая операция, которую перенесла Вера в школьном возрасте, заключение врачебного консилиума и запрет на самостоятельные роды, только кесарево сечение. Верочка ничего и не успела сказать врачам, а они не предполагали, что молодая и здоровая с виду девушка не сможет родить сама. Время было упущено, операционный шов лопнул, началось обильное кровотечение. Когда поняли, что спасти мать не получится, начали спасать ребёнка… Я назвал внучку в честь своей дочери. Сначала Верунюшку поместили в Дом малютки. Через полгода мне удалось оформить опекунство над ней, и вот мы вместе.

– А как же отец девочки, муж Веры? Не был против? – поинтересовалась Елена.

– Слава ведь от Веры и ребёнка отказался… Я один хоронил Верочку, Лариса Андреевна лечилась в санатории. Уже потом сообщил ей…

– Я хорошо помню, что у Верочки был отец, его тоже звали Егором Ивановичем, как и Вас. Я не совсем поняла, а Вы кем приходитесь моей подруге?

– Я и есть настоящий отец Удальцовой Верочки. А тот Егор Иванович вместе с Ларисой Андреевной – приёмные родители, точнее, Вера была их приёмной дочерью до тех пор, пока я не освободился.

Он не стал рассказывать Лене о своей прошлой жизни. Зачем травмировать и без того расстроенную девушку излишними подробностями? Настанет время, узнает всё сама.

Дружба

С той встречи между ними завязалась дружба.

Егор Иванович звонил Леночке, она после работы заглядывала на чай. И к себе домой тоже приглашала этого доброго дедушку с внучкой.

У Леночки словно открылось второе музыкальное дыхание: она вспоминала всё, что умела играть раньше, чтобы порадовать своих гостей и, конечно, научить основам музыки Верусю, к которой питала чувства, похожие на материнские.

Они часто отправлялись на совместные прогулки, все праздники и дни рождения отмечали по-семейному. Лена покупала для Верусечки подарки, билеты на детские ёлки и театральные спектакли, а Егор Иванович старался отблагодарить Лену, чем мог: починил неисправный кран на кухне, поменял сантехнику в ванной, положил кафельную плитку, побелил в квартире потолок, поклеил новые обои и линолеум. Да, и ещё он починил всю обувь в доме и сшил для Леночки красивые туфли, настолько мягкие и удобные, что ноги в них просто пели, как призналась она однажды.

Так продолжалось несколько лет до тех пор, пока Верочке не исполнилось семь. Егору Ивановичу очень хотелось дать своей внучке хорошее образование, поэтому он замыслил переезд в Москву, и Леночка снова осталась одна.

Они перезванивались с Егором Ивановичем еженедельно, и даже пару раз в Москве Лена навещала друзей, ставших для неё почти родными людьми, но потом звонки стали не частыми, а встречи – совсем редкими. У Лены произошло важное карьерное событие: её повысили в должности и перевели в другой офис. Обязанностей стало гораздо больше, и она уже ощутила дефицит свободного времени и бремя ответственности, которое давит «под ложечкой», заставляет пить валериану в таблетках, лишает сна, отдыха, свободы выбора и отпуска в летние месяцы.

К десятилетию своей любимой Веруси Лене удалось выгадать несколько дней и уехать в Москву. Они посетили Большой театр, побывали в Третьяковке, и всё время Егор Иванович рассказывал о школьных и творческих успехах внучки: параллельно с основной она училась в музыкальной школе по классу фортепиано, принимала участие в самодеятельных концертах и даже пробовала сочинять музыку. Он купил пианино, и Вера ежедневно упражнялась и дома, в съёмной квартире, и в музыкалке.

Следующий раз Леночка побывала у своих друзей на пятнадцатилетии Веры. Перед ней стояла высокая, взрослая, сформировавшаяся девушка, настолько похожая на свою мать, что Леночка чуть не разревелась, вспомнив подругу и печальную участь, постигшую её. Веруся уже была студенткой первого курса музыкального училища и мечтала о консерватории.