Время Волка

На репетиции студенты приходили кто в чём, особенно не наряжаясь, но на Оксане даже простенькое ситцевое платье смотрелось королевским нарядом. А когда после прогона она меняла танцевальные туфли на лодочки с небольшим каблуком и, высоко подняв подбородок (а иначе она и не ходила), пересекала зал, стуча ими по паркету, у Лёньки начинала кружиться голова. Что-то в ней было недоступное, непривычное, весь её вид говорил, что она из другой жизни. К тому времени Лёня уже не чурался сверстников, спокойно общался с однокурсниками обоего пола. Он не был ни душой компании, ни отшельником, как раньше, но подойти к Оксане и познакомиться поближе, пригласить её в кино или в парк Горького, как это легко сделал бы Борька на его месте, Лёня не мог.

Всё случилось само. Он отбивал чечётку в пустом классе после очередной репетиции, не жалея старинного паркета, жалобно скрипевшего под его ботинками.

— Да нет же, господи, не топай ты как слон! — Вдруг услышал он сзади.

Лёнька обернулся — в дверях класса, скрестив руки на груди и закатив глаза, стояла Оксана.

— Или убери чечётку вообще, совсем не обязательно твоему Дуллитлу плясать, или давай я тебе покажу, как это делается!

— Давай, — пробормотал Лёня, ошеломлённый появлением Оксаны, обращённым на него вниманием и столь резким переходом на ты.

— Смотри! — Оксана встала напротив него. — Ты вытягиваешь ногу, ударяешь носком и тут же как бы скользишь им вперёд до середины стопы и снова удар носком. Теперь встал на носок, и только теперь удар пяткой. Не сильный, но слышный. Не надо топать! Давай вместе, медленно. Раз-два-три-четыре…

Лёнька только теперь понял, в чём была его ошибка. Он думал, что основные удары делаются пяткой, а пятка, оказывается, совершенно ни при чём. Оксана била либо носком, либо основанием стопы, неукоснительно выдерживая ритм, легко разворачиваясь, без единого лишнего движения, делая выпады вперёд и назад.

— Нет, не так, у тебя опять пятка работает. Смотри: раз-два-три…

Лёня вспотел три раза, отбил и пятки, и носки, но в конце концов Оксана заявила:

— Ладно, для Дулиттла сойдёт. Дома ещё порепетируй. Чему вас только учат!

— Вообще-то, петь, — улыбнулся Лёня, убирая со лба мокрые волосы. — И очень даже недурно.

— Петь, — фыркнула Оксана. — Пять лет горбатиться, чтобы потом ещё лет тридцать драть глотку в каком-нибудь провинциальном театре по распределению.

— Я москвич, — осторожно заметил Лёня.

Он уже успел убедиться, что эта фраза сразу делает людей более доброжелательными. Но с Оксаной фокус не сработал.

— Поздравляю и не вижу повода для гордости.

— Да что ты, какая гордость, — в очередной раз смутился Лёня. — Вообще-то я вырос в Сочи. А ты откуда?

— Из Львова. Знаменитая династия танцоров Бельчинских, не слышал?

Не слышал, конечно, да никогда танцами и не интересовался. И Львов в его представлении был таким же далёким, как Камчатка или Владивосток.

— Второй год в Москве торчу, — продолжила Оксана, — и совершенно не понимаю, чем все так восхищаются. Холодно и серо. Впрочем, я и вижу-то только общагу и шарагу.

— А хочешь, я тебе Москву покажу?

Лёня и сам обалдел от своей наглости, но Оксана вдруг прищурилась и хитро на него посмотрела.

— Ты-то её откуда знаешь, если сам из Сочи?

— Покажу то, что знаю.

— Ну попробуй.

К предстоящей экскурсии (а Лёнька упорно не хотел даже думать, что это свидание, один раз он уже принял желаемое за действительное и больше обжигаться не собирался) он готовился два дня. Продумывал маршрут: выйти на Театральной, пройти по Камергерскому, потом на Красную площадь, в Александровский сад, Манеж, там сесть в кафе покушать мороженого, а дальше…

— А дальше пригласить её домой послушать пластинки, — меланхолично продолжил Борька, отрываясь от своего учебника. — Я, так и быть, переночую в общаге у Витьки.

— Да кто тебя пустит в общагу, комендант увидит — оба получите. И вообще, зачем? — удивился Лёнька, обнаруживший, что уже давно рассуждает вслух.

— Лёня, ну ты прям как ребёнок! Зачем девушку домой приглашают? Поверь, я тут вам помешаю.

— Ты же не думаешь, что я… что она…

Лёня покраснел. Он, конечно, к тому моменту знал, откуда берутся дети, но в весьма общих чертах.

— Думаю, Лёня. Я думаю, что тебе давно пора перестать бояться девушек и лишать себя весьма существенных радостей. И, судя по твоей красной роже, нам надо поговорить.

В тот вечер Лёня почерпнул много нового из разговора с другом, но, хотя всё это было очень волнительно и интересно, приступать к активным действиям он не собирался. Речь ведь идёт об Оксане! Она же не такая! Она не пойдёт в первый же вечер к нему домой, да он даже не решится ей предложить! Нет, Камергерский, Александровский сад, мороженое в Манеже и достаточно.

Но всё получилось совсем иначе. Они действительно гуляли по центру Москвы, и Лёня даже пытался что-то рассказывать, хотя гид из него был примерно такой же, как танцор степа. Оксана делала вид, что слушает, покорно поволоклась с ним в Манеж, поковыряла ложечкой мороженое, глядя на своего наивного кавалера с явной иронией. А когда они дошли до метро, поинтересовалась: