Время Волка

Отдельно в приглашениях указывалось, что быть нужно в вечерних нарядах и с дамами, так что я тоже на том вечере присутствовала. Лёня по такому случаю сбрил трёхдневную щетину, а я соорудила ему нечто вроде укладки. Правда, красные глаза замаскировать мы не могли, но большинство гостей выглядело не лучше. Старики пили с горя, а молодёжь на радостях от свалившейся на них популярности.

Мы сидели за столиками, потягивали шампанское, закусывали экзотическими фруктами. Артисты по очереди пели и говорили длинные, витиеватые тосты, в которых восхваляли организатора пирамиды и хозяина вечера в одном лице. Чем-то это всё напоминало дореволюционный театр: барин и актёры антрепризы, существующей за его счёт.

Конечно, Лёню такое положение вещей коробило. Все его надежды на новые возможности в творчестве разбились о реальность, в которой с него требовали денег за эфиры, за аренду студии для записи песни, даже за стихи! Эмиль Найдёнов, с которым они сотрудничали много лет, с которым написали полсотни песен, теперь требовал с Лёни авторский гонорар. Его можно понять, семью-то кормить надо, а союзы писателей и авторские отчисления от государства тоже канули в Лету, но Лёня воспринял его поведение как личное предательство.

Мы стали часто ругаться. В доме не было денег, а он, как мне казалось, ничего не пытался исправить. Разовые выступления не спасали ситуацию, к тому же с артистами часто расплачивались «натурой», то есть продукцией спонсора. Лёня мог приволочь красивую корзину с вином, сладостями и цветами или набор экзотических чаёв в разноцветных баночках, но на завтрак он всё-таки предпочитал яичницу с колбасой. Я подозревала, что часть заработанных им денег уходит куда-то налево. Не удивлюсь, если он содержал очередную пассию, хотя могло быть и так, что он помогал Карлинским. Врачам тогда постоянно задерживали зарплату, а Полина после рождения Мишельки сидела дома. И не исключено, что мой добрый супруг занимался благотворительностью.

Однажды он пропадал неизвестно где недели две. То есть мне говорилось, что он на гастролях, но приехал Лёня с какими-то копейками в кармане и жутко уставший. Прошёл в спальню, повалился на кровать, даже не раздевшись. Я встала в дверях.

– Есть хочешь? – поинтересовалась я.

– Хочу, – тут же отозвался он.

– А нечего! И за квартиру платить нечем! Мне даже машину заправить не на что, я на метро неделю езжу! – завелась я.

К тому времени у меня была своя машина, старенькая «вольво». Лёня подарил мне его на годовщину свадьбы, про которую забыл. Я устроила ему грандиозный скандал, и на следующий день он пригнал «вольво». Машина была подержанной, но тогда, в девяностых, это не считалось зазорным, лишь бы иномарка.

Лёня, не вставая с кровати, порылся по карманам, вытащил несколько купюр.

– Вот. На продукты должно хватить.

– А на остальное? Где ты пропадал, если ничего не заработал?

Он поморщился.

– Не кричи, пожалуйста. У меня было пять концертов, два шефских, и только на последнем аншлаг. Ты же знаешь, сейчас сложное время.

– Ты просто не хочешь ничего делать! Тебе удобно чувствовать себя обиженным! Ах, не позвали! Ах, не пригласили! Ах, я больше не в моде! Так сделай что-нибудь, чтобы быть в моде!

– Что? Надеть короткие штанишки? Покрасить волосы в зелёный цвет? Начать писать рок? – не выдержал Лёня.

– Да хоть бы и так! Зайцева начала петь рок! А Агдавлетов вообще ушёл в бизнес! Свет клином на твоей сцене не сошёлся!

– Сошёлся! – рявкнул Лёня во всю силу поставленного баритона, неожиданно зло. – Для меня – сошёлся. Я не буду петь рок и не пойду торговать колбасой. Не лезь, пожалуйста, туда, куда тебя не просят. Ты живёшь в своё удовольствие, занимаешься… чем ты там занимаешься? Ну, чем тебе нравится, тем и занимаешься. В тепле и уюте. И не надо диктовать мне, что писать и петь! Я никому ничем не обязан! И семеро по лавкам у нас вроде не сидят!

Это было так обидно и, как мне казалось, несправедливо. Мы не разговаривали несколько дней, пока он снова куда-то не уехал. Потом вернулся с толстой пачкой денег, швырнул мне на стол и исчез уже на месяц.

Да, сложное было время…

* * *

Леонид Витальевич сидел в кресле, прикрыв ноги пледом, и пытался читать. На коленях у него лежал томик Бунина «Тёмные аллеи». Он давно хотел его перечитать, но всё не находилось времени. У действующего артиста вообще редко есть время на серьёзную литературу, в самолёте или зале ожидания проще и удобнее коротать часы за газетой. Хорошие книги требуют вдумчивого и неторопливого чтения.