Всадник

– Это не совсем понятно, – отвечал Галиат, удивленный таким любопытством доселе невежественной военачальницы, – ибо отношения наездников и Замка… сложны, а природа их туманна. В Полотняной книге, называемой также книгою Основания – а ей не менее четырехсот пятидесяти лет, ибо она создана была давным-давно смиренным товариществом писцов Поселения в двух экземплярах, из которых ныне остался лишь один, а из писцов… – тут Галиат замешкался, поняв, что слишком отступил от изначального вопроса, и свернул в очередной проулок, чтоб скрыть смущение. – Так вот, в книге этой записано, что началось все с того, как к берегу (то есть к тому месту, где ныне находятся приграничные территории) пристал флот из многих сотен кораблей, следовавший за неясной целью[118 - Никаких «многих сотен» не было: читатель, возможно, помнит, что доктор Делламорте привел к неизвестным берегам всего тринадцать кораблей (ровно столько, сколько их покинуло Бархатный порт Камарга). История, которую рассказывает Галиат, вообще изобилует неточностями, гиперболами и откровенными выдумками – именно в этом состоит мифологическая работа сознания, – как избежать искажения реальности за полтысячи лет?]. Люди, приведшие корабли, происходили из далекого города, от которого у них оставались лишь некоторые реликвии и название: «Гамарт», но среди них самих не оставалось никого, кто помнил бы этот город, ибо за время плавания сменились поколения. Они знали лишь, что составляют армию и что их задача – овладеть краем земли. На берегу их встретили странные существа. Они называли себя змеиными наездниками и имели отталкивающий вид, а предводителя у них не было. Они не дали нашим предкам идти дальше, и об этом столкновении известно лишь, что почти сразу после высадки первый военачальник, чьего имени нет в архивах, выдержал с наездниками чудовищную битву, и помогли ему Жуки; но ни военачальник, ни наездники не победили, и им пришлось договориться. В летописи (а это самая старая ее часть, и ее принято переводить полустихами) написано так, я процитирую вам мой любимый отрывок:

Волею духа единые, люди, не чая победы,

Стоя над бездною, дружно врага поражали,

Разом вздымались и падали звонкие сабли,

Воздух холодный клубился кровавым туманом;

Рядом с пришедшими громкий трещал и боролся

Жук Изначальный, составивший сильное имя[119 - Т.е. прославивший себя подвигом.],

Местности этой пустынной защитник и прaeтор[120 - Поскольку прибывшие были родом из Камарга, их представления о воинской иерархии, по крайней мере ранние, взялись оттуда же.];

С ним же, упершись стопой, возвышался колоссом

Военачальник и лекарь, – могучеобразный,

Дланью прилежною меч направляя усталый,

Змей отражал, набегающих злыми рядами,

Змей отражал неустанно обратноподобных[121 - Т.е. змей-оборотней.],

Змей отражал на пороге без сна и печали;

Змеи Жука источили жестокой войною,

Жук Изначальный закончился! Лег на проходе,

Враг продолжал исступление, силы умножив, —

Так же умножил усилья водитель приплывших,

Кровь запекалась, открытые раны латая;

Не было видно конца, и безбрежное небо,

Стоном надувшись, легло на багряные горы,

Тьмой опускалось на мертвое мясо усопших.

Военачальник стоял, будто вкопанный в землю,

Здесь убежденный погибнуть, не мыслил отхода,

Меч зарывал неустанно в поганые шкуры,

Змей отражал многосильные злые потоки,

Змей отражал безнадежные долгие сонмы,

Змей отражал своеручно упругие свивы,

Змей отражал неотступные толстые туши,

Змей отражал у границы зеленой печатью;

Змей отразил у границы зеленой печатью[122 - Происхождение «зеленой печати» объясняется далее.];

Змей отразил! И развеялось пестрое небо.

Змеевладетель спустился на скользкую землю,

Речь обратил к предводителю тысячи весел.

В речи этой было сказано, что при всем уважении загадочный «змеевладетель» не мог пустить приплывших дальше – а пройти дальше сами подопечные военачальника не смогли бы, как стало ясно из бесконечной битвы со змеиными наездниками. Поэтому колонисты условились считать это место краем земли и начали строить здесь замок. Спустя где-то пятьдесят лет, а может быть, и меньше – из-за склонности людей тех лет к поэтизации происходившего точно сказать сложно, – военачальник исчез, а все прочие остались.

Галиат выдохнул и опасливо покосился на Ицену: не заснула ли на ходу? Но Ицена смотрела на него глазами большими, влажными и воодушевленными, и мудрец даже испугался, что она его сейчас поцелует. Вместо этого, впрочем, Ицена спросила зачарованно:

– Почему же мы оказались на острове? И если они договорились и наездники заботятся о нас… почему мы так боимся ездящих на змеях по ночам? И почему мы поклоняемся Жуку?

Галиат хмыкнул.