Все, что произошло в отеле

Ну что остается делать нам с Никой? Я прошу еще один рецепт на таблетки и делаю вид, что пью энергетик. Хотя, если честно, предпочитаю кофе с большим количеством молока. Раф, например. Но Елене Ивановне спокойнее, когда я держу банку с энергетиком и она рассказывает мне про его вред. Ника же иногда закатывает показательные истерики лишь для того, чтобы ее мать не начала подозревать у нее суицидальные мысли и больные фантазии. Истерить, плакать, орать на весь дом – норма, обычный спокойный подросток – не норма. Елена Ивановна уже все уши нам прожужжала про необходимый выплеск эмоций – мы ведь, как подростки с эндокринным дисбалансом, эмоционально лабильны. И про то, что это абсолютно, ну абсолютно нормально, и она как мать и врач спокойно и с огромным пониманием на это отреагирует. Меня так и подмывает спросить, а как можно реагировать не с огромным, а просто с пониманием? В чем будет разница?

Кстати, Елена Ивановна чересчур активно приветствовала нашу дружбу с Никой. Чуть ли не в ладоши хлопала, когда Ника просила разрешения пригласить меня в гости. Поначалу это было очень приятно, не скрою. А кому не приятна забота, безусловное принятие и приятие? Но потом Ника догадалась и честно объяснила мне – ее маме «нужен материал». Ника как дочь уже не очень подходила – Елена Ивановна говорила, что не может оперировать в работе лишь одним случаем, из которого, кстати, уже все соки выжала. И к родной дочери она не может «подходить с холодной головой», трезво оценивая ее поведение. Я в этом смысле казалась ей более перспективным рабочим примером. Я же говорю, все всегда имеет самое простое и очевидное объяснение. В случае с Еленой Ивановной – работа психологом, подкасты, новая подопытная крыса, только и всего.

– Забей, – просила Ника. – Не обижайся на нее. Пока она в своих подкастах, от меня отстает. Я хоть могу выдохнуть. Хотя знаешь… иногда хочется сбить ее матрицу и разорвать шаблон. Сделать что-нибудь такое, чтобы она меня увидела, услышала, забеспокоилась как мать о ребенке, а не как автор о персонаже. Она меня на подкасты уже разобрала, с самого младенчества, и сейчас страдает, что я не подбрасываю ей, как дрова в топку, новый материал – веду себя скучно и прилично.

Да, это как иногда нестерпимо хочется высунуть язык, прямо под сверло, сидя в стоматологическом кресле. В последний раз я еле удержалась, чтобы этого не сделать. Елена Ивановна, конечно же, сочла бы это проявлением селфхарма – ну как сознательно наносить себе порезы. Это другое. Когда уже нет сил терпеть. И хочется, чтобы эта мутная боль, хотя и боли никакой нет после укола, наконец закончилась. Высунуть язык, дернуть головой, схватить за руку врача – не имеет значения. Лишь бы вынырнуть из состояния бессилия, полной зависимости, прикованности к креслу. Кресло можно заменить комнатой, квартирой, школой, городом – суть одна. Хочется все это закончить в один момент, прямо сейчас. Пусть и ценой увечья.

– Да, мне иногда тоже хочется движухи, – хмыкнула Ника, когда я поделилась мыслями о зубном враче.

Ну можно и так это определить – движуха.