Все дозволено

- Я не стану ничего делать, - сказала она, охваченная ужасом.

- Знаю, что не станете, - бодрым тоном уверил я. - Я просто подумал, что следует напомнить вам, вот и все, но я знаю, что вы ничего не сделаете.

Мы проходили через одно из больших помещений, в котором за всеми столами было пусто, а у окон толпились люди. Тридцать - сорок человек, все спиной к нам, все смотрели на парад.

В дверях у выхода в коридор, который вел направо, мисс Эмерсон внезапно споткнулась. Я автоматически вытянул руку, чтобы помочь ей удержаться на ногах, и она в ужасе отпрянула от меня, побледнев еще больше. Устояв на ногах только благодаря страху, она, пошатываясь, вышла в коридор и прислонилась к стене.

Я последовал за ней, посмотрел направо и убедился, что мы одни.

- Спокойнее, - сказал я быстро и негромко: боялся, что она сейчас закричит. - Спокойнее, никто не собирается обидеть вас.

Ее правая рука снова коснулась горла - так же, как в кабинете. Я видел, что она пытается глубоко вздохнуть, взять себя в руки. И она взяла себя в руки, ей это удалось. Я молча ждал, наконец она прошептала:

- Уже все в порядке.

- Конечно, в порядке, - заверил я. - Вы прекрасно со всем справляетесь. Не о чем беспокоиться, уверяю вас: единственное, что нам нужно, это деньги, и отнюдь не ваши, так что - чего бояться? - Я улыбнулся, разводя руками.

Она кивнула и наконец отошла от стены, но не ответила на мою улыбку и, насколько это было возможно, избегала встречаться со мной взглядом.

Мы вместе прошли по коридору, и вскоре она показала на закрытую дверь:

- Это приемная хранилища. Там должен находиться охранник... Само хранилище - дальше...

- Я подожду здесь, - сказал я. - Ну, вы знаете, что мне нужно.

Не глядя на меня, она кивнула - резким, отрывистым движением.

- Повторите, - потребовал я. - Не принимайте близко к сердцу, не расстраивайтесь, просто повторите то, что я сказал.

Ей пришлось откашляться, потом она монотонно заговорила:

- Вам нужны облигации на предъявителя. Не свыше ста тысяч, но и не ниже двадцати тысяч.

- В общей сумме?

- Десять миллионов долларов.

- Правильно, - кивнул я. - И помните, мой партнер следит за вами.

- Можете быть спокойны. - Она по-прежнему не смотрела на меня. - Теперь идти?

- Конечно.

Она открыла дверь и вошла, а я прислонился к стене и стал ждать: либо десяти миллионов долларов, либо грома небесного.

ДЖО

Когда я поставил стул за столом Истпула, то сделал это только для вида. Я не собирался сидеть: слишком велико было напряжение.

И все же лучше всего можно было приглядывать за Истпулом и телевизионными экранами из-за его стола. Поэтому я позволил ему сидеть, а сам встал позади него, прислонившись  спиной к углу стены между окнами, откуда видно было и комнату, и улицу.

Трудно было ждать, ничего не делая...

Но вот - оживление на одном из телевизионных экранов! Истпул тоже это заметил и весь напрягся.

Секретарша вошла в приемную хранилища. Она стояла спиной ко мне, я не мог видеть ее лица. Но мне было видно охранника. Он посмотрел на нее и широко улыбнулся. Вероятно, она не сказала ему ничего лишнего, потому что улыбка не исчезла ни на секунду. Секретарша склонилась, чтобы расписаться в листе регистрации, потом вошла в хранилище. Я напряженно следил за охранником, но он не делал ничего подозрительного. Даже не удосужился посмотреть на подпись, а тут же снова открыл свою газету.

Теперь я видел ее на другом экране. Она вошла в хранилище, осмотрелась и бросила взгляд на камеру. Как будто чувствовала, что я за ней наблюдаю.

Я перевел глаза на экран, показывающий приемную конторы. Оба охранника прислонились к стойке, беседуя друг с другом. Ни один из них не обращал внимания на экраны.

В хранилище секретарша открыла один из ящичков, перебрала содержимое и вынула лист плотной бумаги, похожий на диплом об окончании средней школы. Потом открыла второй ящик, положила этот лист сверху и вернулась к первому ящику, чтобы выбрать еще несколько листков.

Я надеялся, что она выбирает нужное. Очень уж не хотелось обнаружить дома, что мы прошли через все это ради кучи бумаг, которыми не сможем воспользоваться.

Времени у нее уходило чертовски много. Она доставала бумагу за бумагой и большинство из них запихивала обратно в ящик. Почему так долго? Мы не должны пропустить парад, это часть нашего плана.

Я посмотрел в окно. Астронавты станут кульминацией всего парада, и именно в этом месте низвергнется поток серпантина...

На экране девушка в хранилище все еще рылась в ящике.

- Быстрее, - прошептал я, но очень тихо, чтобы не услышал Истпул. - Быстрее, быстрее, быстрее...

Однако все шло по-прежнему медленно. Теперь стопка бумаги на втором ящике стала намного толще, но секретарша еще не кончила работу.

Мы захотели слишком много, вот в чем дело. Нам бы следовало ограничиться половиной. Пять миллионов, это значило бы по полмиллиона каждому. Пятьсот тысяч долларов - кому нужно больше? Это почти мой сорокалетний оклад. Мы пожадничали, и теперь фактор времени мог нас погубить.

Быстрее, черт возьми, быстрее!