Все это правда

Только вдумайтесь: если вы знаете и любите «Подводное течение» и встречаете человека, который тоже знает и любит «Подводное течение», – он точно ваш человек. (Щелкает пальцами.) С «Голодными играми» такое вряд ли прокатит – фандом слишком большой и коммерциализированный. Нет ничего особенного в том, что вам нравятся «Голодные игры», – они всем нравятся. А вот фандом Фатимы гораздо теснее. Ее роману требуется вдумчивый, я бы даже сказала, проницательный читатель. Поэтому быть фанатом «Подводного течения» – это нечто более содержательное: мы без слов понимаем друг друга. Мы ценим этот роман за глубину мысли и за богатый язык. Между фанатами «Подводного течения» есть эмпатия. Можно сказать, одно живое сердце встречает другое живое сердце. (Смеется.) Ну вот, я снова говорю совсем как Фатима. Но я благодарна ей за эти новые слова – «эмпатия», «живое сердце». (Смеется.) Знаете почему я согласилась побеседовать с вами, Нельсон?

– Потому что «Голая правда» на сорок седьмом месте в рейтинге?

– Нет, не поэтому. Вы – единственный журналист, кто прочитал и «Подводное течение», и «Искупление Брэди Стивенсона». Я спрашивала у всех репортеров, которые хотели взять у меня интервью, читали они эти книги или нет.

– Неужели?

– Для меня не имеют значения ни рейтинги, ни «Эмми», ни известность журналиста.

– Спасибо.

– Я хотела говорить с человеком, который не ставит своей целью преследовать Фатиму за ее творчество и который понимает, что на самом деле нам невероятно повезло оказаться рядом с ней. Вы ведь понимаете?

– Да, еще бы. Именно поэтому я и хочу, чтобы ты рассказала нам ту часть истории, которую больше никто не расскажет, о настоящей Фатиме Роу. Никто не знал ее так, как ты. Здесь твоя трибуна, Мири.

– (Улыбается.)

Огромное вам спасибо, Нельсон. Я знала, что выбрала правильного человека. О, простите, я совсем забыла о вежливости. Нужно было предложить вам напитки. Принести вам что-нибудь?

– Нет, спасибо.

– Может быть, воды? Есть холодный чай, газировка.

– Нет, большое спасибо, не нужно.

– Как хотите.

– Расскажи, как вы познакомились с Фатимой.

– Хорошо. Сразу скажу, что все было спланировано заранее. Солейл ни за что в этом не признается, но мы пришли на автограф-сессию к Фатиме в «Книжное обозрение»[2] с продуманным и – я не преувеличиваю – тщательно подготовленным планом познакомиться с ней поближе. Мы поставили цель – сделать так, чтобы она нас заметила. Именно поэтому я не могу понять, почему Солейл и Пенни так бесятся из-за этой книги. Серьезно, я не понимаю, почему они ведут себя так неблагодарно, ведь с самого начала мы именно этого и хотели – сблизиться с Фатимой, стать частью ее окружения. Грустно видеть, какими озлобленными они стали. Мне их жаль, честное слово. Могу только пожалеть людей, для которых преданность – пустой звук.

– Вообще-то, у них есть причина злиться. Фатима в своей книге описала всех вас и Джону, даже не предупредив об этом. И, надо сказать, описала без прикрас. А ты сама не сердишься на Фатиму за это?

– Мы подружились с Фатимой именно из-за того, что она писательница. Если суешь голову льву в пасть, не удивляйся, если он ее откусит.

– Джону избили на парковке школы Грэм, да так, что он до сих пор в коме. Многие считают, это случилось именно из-за Фатимы и ее книги.

– Она не виновата.

– Полицейские нашли на месте преступления экземпляр «Искупления». Преступники оставили книгу на груди Джоны, лежащего без сознания.

– «Эн-Би-Си: Дата»[3] и Марио Лопес[4] только об этом и говорят. Меня тошнит от того, как работают массмедиа. Они выставляют красивых женщин либо жертвами, либо злодейками – и все ради громких заголовков. (Вздыхает.) Легче легкого поднять себе рейтинг, обвинив в преступлении молодую симпатичную писательницу. Только вдумайтесь: чт'o мы каждый раз видим на заставке, когда в новостях начинают обсуждать эту историю? Портрет Фатимы.

– Да, ты права.

– В половине случаев портрет Джоны вообще не показывают. «Привлекательная писательница хитростью выманила у подростков их грязные тайны. По ее вине школьник оказался в коме. Смотрите полную версию в одиннадцать вечера». Что за дешевка! К тому же это неправда.

– А в чем тогда правда?