Всё хорошо, что хорошо кончается (СИ)

— Ме-е-е, — восхищённо говорит коза и направляется вперёд, покачивая головой. Нела едва успевает её перехватить.

— Гилберт, прочитай вслух, что там написано, пока я её подержу, — вздыхает она.

Мой друг делает три шага вперёд и склоняется над столом. Некоторое время он молчит, разглядывая листки.

— Похоже, это письма, написанные Вилхелмом, — наконец произносит Гилберт. — Он обращается к другу и рассказывает о своей поездке в западные земли, куда направился, чтобы проверить, как правит наместник. Совершенно ничего интересного. Только «скучаю по дому», «жду не дождусь, когда смогу вернуться», «жаль, что в этот раз ты не поехал со мной», да ещё вот «кланяйся от меня Элеонор».

— Кто такая Элеонор? — немедленно спрашивает Нела.

— В письме не сказано, — разводит руками Гилберт. — Но, вероятно, жена или суженая Маркуса, раз уж Вилхелм не пишет ей напрямую, а передаёт поклон через друга.

Нела просит нас придержать козу и сама читает письмо. Под ним лежит ещё пара листов, но при попытке сдвинуть верхний всё рассыпается в прах, как мы и боялись.

— Что ж, — говорит Нела, возвращаясь к нам. — Здесь мы тоже не узнали ничего особенного. Значит, этой ночью нам непременно нужно поговорить с призраком старухи, блуждающим по мёртвому городу. Перехватим её прежде, чем она войдёт в тот дом.

— А р-р-разумная ли это идея? — бледнея, спрашивает Андраник.

— Я уже устала топтаться на месте, — качает головой Нела, обращаясь ко всем нам одновременно. — Нужно дёргать за все ниточки, которые у нас есть. Если бы призрак старухи был действительно опасен, мы бы об этом уже знали.

— Так может, она способна войти лишь в тот дом, где совершилось злое колдовство, — предполагаю я, — а на улице с любым разделается!

Нела вздыхает.

— Предположим, что это так и что та, которая бродит во тьме, и есть старуха. Но записи на стенах предупреждают лишь об обмане, а не о том, что этот призрак способен убить. Да и на улицах нет тел мертвецов с отпечатком ужаса на лице.

— Ох, — бормочет Андраник.

— Значит, прежде никто здесь таким образом не погибал, — успокаивающим тоном произносит Нела.

— И мы можем стать первыми! — радостно подытоживаю я.

— У-и-и! — согласно взвизгивает Дамиан.

Нела укоризненно глядит на нас и качает головой.

— Итак, решено, — говорит она. — Сегодня ночью я буду ждать снаружи. Вы можете оставаться в доме, пожалуй, так будет разумнее.

— Одной я тебе идти не позволю, — тут же говорит Гилберт.

— Тогда, само собой, там буду и я, — надеюсь, мой голос прозвучал так бесстрашно и уверенно, как мне хотелось бы.

Мы ещё немного спорим, потому что Нела не желает никого подвергать возможной опасности, но даже Андраник, весь трясясь от ужаса, блеет, что не останется в стороне. Хотя чем мог бы помочь такой бесполезный человек, как он? Только путался бы под ногами, если бы Неле понадобилось использовать колдовство.

И вот наконец наступают долгожданные сумерки. Я будто на иголках — само собой, от нетерпения поучаствовать в таком замечательном приключении.

Мне от предвкушения даже кусок в горло не лезет, но это весьма кстати, поскольку у нас и нет этого куска. Весь день Нела занимала котёл одеяльцами Дамиана, которые требовалось перестирать. Не знаю теперь, смогу ли ещё когда-нибудь есть пищу из этого котла. Придётся поискать новый в окрестных домах.

— Время пришло, — говорит Нела, поднимаясь с места. — Я продолжу ждать снаружи. Гилберт, прошу тебя, выходи или если увидишь, что я не справляюсь одна, или если поймёшь, что это безопасно.

— Вот ещё, — отвечает тот. — Я же вижу, что ты в последнее время не в себе, нельзя тебя одну отпускать.

— Почему это я не в себе? — удивлённо спрашивает Нела.

— Да потому. Где садишься, там и засыпаешь. А мои усы, разве мог такое сделать человек в здравом уме?

— Вот именно, — вмешиваюсь я. — Ни один человек в здравом уме не стал бы растить на своём лице такие уродливые усы.

Друг окидывает меня гневным взглядом и тяжело вздыхает. Потом, видимо, решает ничего не говорить. И это верно, не поспоришь же с правдой.

Качая головой, Гилберт толкает дверь и выходит в морозные сумерки первым.

Нела окидывает нас, сидящих у очага, внимательным взглядом.

— Прошу вас, не геройствуйте, — говорит она, склоняя голову к плечу. — Я уверена, всё будет в порядке, но если что, плюньте на проклятие и возвращайтесь к горам. Рано или поздно Бернард пробьётся сюда.

— Пф! — отвечает ей коза.

— Мы посмотрим по обстоятельствам, — произносит Андраник и нервно косится на окно. Сегодня мы не прикрыли ставни.

Нела выходит, и некоторое время мы сидим в молчании. Орешек дремлет в углу, Дамиан спит в люльке, Тилли задумчиво ворошит угли кочергой, а Андраник так же задумчиво глядит на неё саму. Вдруг он поднимает голову.

— К-кажется, я что-то услышал! — бормочет он.

Мы настораживаемся и слышим тоже. Издалека доносится напев, звучащий то громче, то тише, и вдруг смех раздаётся под самыми окнами и резко обрывается.