Все, кроме смерти

- Замерзнет. Ночи еще холодные. - усмехнулся один.

- Да он бугай, его хвори не берут.

- И бугаи дохнут. Ну что, еще по маленькой?

“Федор” тревожно зыркнул на дверь, но встать из за стола было некогда, уже завелись знакомства…

переход кадра. Средний план.

Чердак “Черемшины”. Непролазная рухлядь. Перевернутые скамьи, ящики, тюки с тряпьем, худые корыта и тазы. Балки под крышей заляпаны голубиным пометом и сами голуби спят тесно, как чучела на складе.

На табурете - фонарь, два человека, женщина и мужчина -

Мужчина высокий, болезненно худой, узкий, угольная полоска усов, пятнышко бороды - как говорят в городских парикмахерских “а ля Анри Катр”, смотрел в круглое слуховое окошко. Пиджак наброшен на плечи, болтаются рукава. Женщина сидела на полу, обхватив колени.

Зритель сразу узнает обоих - это “Лева” и Софья. Между стеной и лампой - квадратный люк.

Три уверенных удара в дерево.

- Лева, снизу стучат.

- Слышу. Молчи. - Лев крепко дернул за кольцо, в открытом люке замаячила голова Темного.

- Что?

- Погано. Шестой склад спалили. Дубина с собакой.

- Кинолог! - заметила, вставая, Софья. - Новенький…

- Молчи, я сказал, - отмахнулся Лев - Где второй?

- В зале. Треплется.

- Скверно. Думал их по пустой прокатить, придется по быстрому. Так. Сова - ты здесь, свет потуши. Вальтер, выведи второго на двор, как хочешь. Потом еще троих возьми, с литейного, будет дело.

- Добро. - откликнулся темный Вальтер и тяжело ухнула крышка люка за ними

Переход кадра. Зал Черемшины.

- … Хотел я на юг уехать, поставить сады… Хозяйство. А что - благодать, абрикоса своя, синенькие свои, козье молоко с утра, даст Боже женюсь.

А потом высчитал, у меня дело к полтиннику катится, а чтобы хозяйство завести, нужно еще двадцать годов с гаком копить, курить вон бросаю, дорого выходит… Тут фунт дыма, там фунт дыма, вот тебе и все в трубу… - грустно проговорил “Портнов” и окунул нос в полупустую кружку…

Соседи сочувствовали. В зале заметно поредела публика.

В зал ввалился веселый рыжий дядя, рожа в оспинах, плащик дрянной на плечах горбом, подкатил к столику, пригляделся, и сгреб Портнова за грудки.

- А, вот ты где, гадюк! Иди, иди сюда. Поговорим.

- Ты чего, очумел? Пусти, порвешь… Братцы, да что ж это делается! - взвыл, отпихиваясь “Портнов”.

- Что, Федька, думал сухой из воды выпрыгнешь? - хрипло напирал рыжий - не слушайте его, братцы, он мне месяц как должен. Ты сперва должок верни, а потом пиво дуй! Я т-тебя…

- Пусти, стерва! Я тебя не знаю! Ты спутал…

- Ар-ртист! А ну, пойдем - выйдем! Там распутаем.

Никто из соседей-собутыльников не двинулся с места.

На кулачках рыжий выкатил “Портнова” во двор, тот повторял, загребая ногами.

- Я неделю как приехал…

- Заливай. Все знаю. Шевелись… - проговорил рыжий и толкнул “Портнова” в прогал меж поленницей и забором.

Яшка Маслов рухнул спиной вперед на поленицу.

Выпали с сухим треском две березовые плашки.

Вплотную из полутьмы выступил Лев.

Молча, точно воткнул заточку в печень по рукоять.

Яшка хрякнул, осел с открытым на зевке ртом. Вальтер быстро наклонился, дернул его голову, как кочан, вверх и вбок.

Бегло охлопал карманы, вытащил пистолет, пару смятых рублевок, рабочую карточку, и перетянутую бечевкой пачку белых визиток. Различил буквы:

Маслоff…Король сыска. … ,безнадежных дел…

- Ишь ты, короля убаюкали… - хмыкнул Вальтер - Разве выбросить?

- Оставь, - ответил Лев.

Мертвого утянули за ноги в крапиву, под сарай, спихнули по дощатому настилу для ледника в люк погреба.

Переход кадра, средний, рапид

Разбрызгивая глинистые лужи, спешил к распивочной по Николиной горе Януш Каминский-Белга, трусила, натягивая поводок, покорная сука Жулька.

От забора “Черемшины” наперерез ему побежал вразвалку человек - неуклюже валяло его вензелями - пьяный. Потрюхал рядом, схватил за рукав, заблеял:

- Э… Кудрявый… Продай собачку, продай! Рубль кладу… Куда летишь? .. Там нету ничего!

Януш затормозил, разбрызгал грязь из глинистой лужи, дико глянул на пьяного, дернул руку.

- Отцепись… Погоди, как так ничего?

- А так, - пьяный икнул, тпрукнул губами и сыпанул Каминскому в глаза махорки с красным перцем.

Каминский зарычал, вслепую ударил пьяного кулаком в скулу, отступил - но сзади под колени подкатился второй, опрокинул, сцепились, пошла возня, подбежали еще двое,

Каминский из последних сил поднялся, стряхнул с себя “гостей”, как травленый медведь, крикнул горлом:

- Дядя Яша! Тикайте!

Прыгнули сзади на спину, рванули рот пальцами. Кое как повалили, стали вкруговую пинать, как мучной куль.

- так… так… так….. - жарко приговаривал Вальтер.

Заходилась злобным брехом Жулька, бросалась на кодлу, рвала за штаны, получила наотмашь штырем по хребту и, визжа, поволокла задние ноги по колее…

Бледный Лев выглянул из калитки:

- Кончайте. Шуму много. Дело в обрез.

Два удара штырем - хряск! хряск! Жулька вякнула и протянулась.

Януша быстро пырнули под ребра. Он лягнул ногами и захрипел.

- Зачем столько били? - недовольно сказал Лев.- Грязно сделано.