Все лгут (СИ)

— Ну чего? Думаешь, что заплатил мало? Сделай тогда последний минет напоследок. На чай. И тогда я точно смолчу.

— Зачем тебе это? К чему ты ведёшь? Какой смысл?

Стивенсон закатил глаза и как-то слишком быстро сократил расстояние между ними, вжимая Тео в сейфовый шкаф. Тео напрягся ещё сильнее, упёршись ладонями в грудь мужчины. Он не понимал. Не хотел понимать, несмотря на то, что догадка уже возникла. Но она не нравилась ему, претила и была совершенно омерзительной. Стивенсон просто не мог испытывать к нему чувства. Не после того, что было между ними — вовсе не отношения и даже не симпатия. И уж точно не удовольствие от общения. Тео просто делал ему минет, а потом судорожно чистил зубы и вызывал рвоту, сунув в рот два пальца. И такие признания казались ещё отвратительнее, чем вкус чужой спермы на языке. От привкуса слов не избавишься, закинув в рот упаковку мятной жвачки.

— Ты точно рехнулся, — пробормотал он.

— Не спорю.

— Я не стану пользоваться твоим предложением.

— Это не предложение, я ставлю тебя перед фактом, чтобы ты не высовывался.

— Ты предлагаешь оставить Ларсона отдуваться одному?

— Ты дурак, Тео. Влюблённый дурак, которого влюблённость делает наиглупейшим существом. Я даю тебе шанс.

— Шанс на что?! — Тео всё же отпихнул его, воспользовавшись тем, что Стивенсон на мгновение ослабил хватку. — На то, что Ларсон будет гнить в тюрьме один, пока я буду жить все эти годы на свободе, загнивая от чувства вины?! — Тео на мгновение замер и после этого совершенно безумными глазами посмотрел на детектива: — Что ты хочешь за свободу Ларсона? Проси всё, что угодно. Но, пожалуйста... — он закусил губу, понимая, что сейчас выглядит жалко. Глупо. Как последний идиот. И что это совершенно не поможет.

— Я сделаю всё, чтобы Ларсону сократили срок, если ты выйдешь за меня.

Тео не стал думать и секунды, сразу кивнув:

— Я согласен.

Стивенсон долго и снова молча смотрел на него, пока наконец не отвернулся вновь к окну, качнув головой.

— Ты дурак, Тео, — повторил он. — Как далеко ты способен зайти, чтобы угодить и помочь Ларсону?

— Гораздо дальше, чем ты можешь предположить. Послушай, — Тео сделал шаг к нему, потом ещё один и оказался совсем рядом, внезапно прижимаясь со спины. Он хотел задействовать все силы. И если Стивенсон действительно испытывает к нему хоть что-то, то нужно было надавить на это. — Ты же знаешь Ларсона. Знаешь, какой он. Ты долго общался с ним. Ты сам подсказал ему про Вилли. А потом мне. Ты хотел отчасти помочь, признайся. И... Я сделаю всё, выйду за тебя, рожу детей, буду отсасывать тебе хоть двадцать четыре часа в сутки. Помоги, прошу тебя, пожалуйста, помоги.

Плечи Стивенсона были словно каменными. Он выкурил одну сигарету, следом вторую. Тео молчал и продолжал вжиматься лбом куда-то в шею, опаляя дыханием кожу. Внутри всё напряглось. От Стивенсона, от его ответа, зависело слишком многое. Тео сделал всё, что мог.

— Уезжай из Нью-Йорка. В другой штат, страну, на другой континент. Куда угодно, но больше не имей контактов с Ларсоном и преступным миром. Найди себе нормальную работу и живи спокойно, не забивая голову тем, что её вообще не касается.

— После суда. Я хочу знать результат слушания, — Тео был согласен на всё. Даже если бы Стивенсон предложил его убить, он бы согласился. Его болезненная любовь к Ларсону перекрывала даже инстинкт самосохранения, взойдя до пика от стресса.

— Нет. Сейчас, — отрезал Стивенсон. — Ты сейчас же собираешь вещи и уезжаешь. И больше не возвращаешься.

— Но Ларсон... — он хотел сказать, что Ларсон решит, что он сбежал, что испугался, что предал. Что тогда он, Тео, оставит самые худшие впечатления о себе. Стивенсон его перебил, поворачиваясь и серьёзно глядя в лицо омеги:

— Это моя цена. И если ты готов заплатить её, то тебе нужно начать собирать вещи.

И Тео кивнул, сглатывая комок в горле. Выбора у него не оставалось. Он сам у себя его отобрал.

***

Вилли привычно сжимал коленки и смотрел в пол. Он уже выступал от защиты. Адвокат Ларсона переживал, что его вызовут и как свидетеля со стороны обвинения, так как история об избиении Вилли в деле значилась, но, видимо, ей никто не придал большого значения. И отчего-то Вилли казалось, что это благодаря внезапно исчезнувшему Тео. Он звонил ему несколько раз, но телефон был недоступен. И Вилли решил, что тот просто занят, хотя нехорошая мысль о побеге закралась в его голову.

Судья начал озвучивать приговор в почти гробовой тишине зала. Напряжение, казалось, можно потрогать руками. Вилли не смел поднять головы, он боялся, что сбудется пророчество всех журналистов, обсасывающих новости и делающих ставки на «пожизненное». Адвокат Ларсона тоже был не слишком уверен в хоть какой-то победе, хотя слушание провёл блестяще. Вилли даже в какой-то момент показалось, что на губах Ларсона заиграла улыбка, но после он решил, что просто свет так упал.

— ...Пять лет... — отдалось эхом в голове Вилли. Он не поверил своим ушам, резко вскакивая и тут же садясь под осуждающими взглядами присутствующих, так как судья ещё не закончил. Но омега уже не слушал его.