Все места, где я плакала

4) Начнется любовная икота. Она становится все громче и чаще, как бредовая форма несварения желудка. Он расскажет глупую шутку – ик! – я люблю тебя! Или, может быть, ты просто смотришь на его лицо, когда он говорит с тобой, – ик! – я люблю тебя! Ты пытаешься сдержать икоту, но иногда она просачивается другими способами. У тебя появляется желание просто схватить его за руку и сильно сжать, или ты просто смотришь на него с обожанием. Он начинает замечать: «Что? Что такое?» Ты качаешь головой и говоришь: «Ничего». Это самое великое, самое блестящее чувство во всем проклятом мире. Потому что ты влюбляешься. Ты влюбляешься! Та волшебная вещь, о которой мечтает так много людей, происходит с тобой! Ты нашла идеального человека, и это, без сомнения, самая удивительная вещь в мире. Пока… пока ты не подумаешь…

5) СВЯТАЯ МАТЕРЬ ЧЕРТОВЫХ ПРЫЩЕЙ! А ЧТО, ЕСЛИ ОН НЕ ОТВЕТИТ МНЕ ВЗАИМНОСТЬЮ? Я ЧТО, ОДНА ПРЫГАЮ С ЭТОЙ СКАЛЫ?

6) Каждый раз, когда вы вместе, ты ищешь признаки того, что вы в одной лодке. Любовная икота усиливается. Любовь может быть безответной, но у вас не так, и это заставляет любить сильнее.

7) Случаются иногда великолепные моменты, когда ты замечаешь, как он смотрит на тебя. Ты спрашиваешь: «Что? Что такое?» Он краснеет: «Ничего».

8) Вы по очереди говорите некоторые из следующих фраз, по возрастающей:

Ты мне нравишься.

Ты мне очень нравишься.

Ты делаешь меня счастливым(ой).

Я думаю, что мог(ла) бы влюбиться в тебя.

Я думаю, что могу влюбиться в тебя.

Я влюбляюсь в тебя.

Я влюбляюсь в тебя по уши.

9) Однако ни одно из них не является Тем Самым Заявлением. Один из вас должен решиться первым. Дело даже не в том, кто осознанно это сделает, а в том, чей рот выпалит это первым ненамеренно. В твоем животе притаился безумный тролль, он разрывает твои голосовые связки, кричит изнутри: «Я люблю тебя! Я люблю тебя!» во всю глотку, и тебе все время приходится сдерживать его.

10) …А что, если он не скажет того же в ответ? Что, если это только ты? Что, если он все еще на первом уровне?! Он кажется более холодным, чем ты. Кроме случайных взглядов, вроде ничего нет. А может, ты все-таки неверно истолковала тот взгляд?

11) Это продолжается, и ты чувствуешь, как становишься все более и более безумной, беспокойство все усиливается, и ты могла бы поклясться… Люди говорят, что влюбленность должна быть прекрасной, но это беспокойство невыносимо; ты продолжаешь идти, и он продолжает идти, пока… один из вас, наконец, черт возьми, не говорит это.

И ты успел первым, Риз. Не так ли?

* * *

Это было довольно сюрреалистично, но чертовски здорово – пить виски за кулисами вместе с The Contenders. Ну, один из тех моментов, которые не чувствуешь, когда волнуешься, а потом вспоминаешь. Я была напугана, у меня кружилась голова и я почти ничего не говорила. Но теперь момент прошел, можно оглянуться назад и подумать: «Вау, я сидела и пила с The Contenders». Мне не нужно было много разговаривать, потому что Риз болтал за нас четверых.

– Итак, куда вы едете дальше? – спросил он. – О, Брайтон? Это славное место, не так ли? Я играл там несколько раз. Очень классно.

Талант Риза к заведению новых друзей и их очаровыванию был просто невероятен. Концерты, которые он давал в Брайтоне, были ничтожны по сравнению с их выступлениями – задворки мелких пабов против огромных арен. Тем не менее то, как он говорил – с небрежным высокомерием? – заставляло всех согласно кивать, и они даже повторили за ним: «Славное место».

Я медленно осушила свой стакан, размышляя над тем, помогал мне алкоголь или вредил. Мой желудок стянуло новыми узлами. Горло горело непонятно от чего: то ли от виски, то ли от желчи.

Ханна была необычно тихой, сидя рядом со мной и молча потягивая свой напиток. И Джек, самый большой поклонник The Contenders, тоже умолк. Он просто стоял рядом с Ризом с открытым ртом.

Майк опрокинул остатки виски, оглянулся и заметил, что у меня дрожат руки.

– Ты боишься? – спросил он.

– Мне страшно, – призналась я. – Очень постараюсь не испортить вам все, но…

– Да ничего ты не испортишь! Мы слышали твое демо. Так что это нам надо волноваться, как бы не облажаться после тебя.

Услышав это, Риз придвинулся ближе и обнял меня за плечи, целуя в макушку.

– Амели всегда так боится сцены, – объявил он всем. – Я пытаюсь убедить ее, что она потрясающая, но пока не выходит.

– Но страх сцены – это хорошо, – сказал Майк, наполняя свой бокал. – Адреналин заставляет нас работать лучше. В тот день, когда я перестану нервничать перед концертом, мне действительно будет о чем волноваться.

Я не уверена, но мне показалось, что рука Риза сжала мое плечо слишком сильно.

– Да, конечно, – согласился он, откидываясь назад и слегка выпячивая грудь. – Я тоже всегда ей так говорю.

Все разговоры о боязни сцены заставили меня задрожать еще сильнее. Из-за двери высунулась голова помощника:

– Ты готова? Я зайду за тобой через десять минут. Там собралась хорошая толпа для такого раннего концерта. Видимо, друзья пришли поддержать тебя.

– Боже.