Читаем Все началось с колеса. Эволюция изобретений: от топора до лазера полностью

Выражение «изобретение огня», применяемое к естественному явлению, которое существует с древнейших времен, кажется странным. Однако именно этот термин отсылает нас к особому моменту, когда человеку удалось взять пламя под контроль, чтобы использовать для своих нужд. Так или иначе, точно определить этот момент весьма затруднительно. Обнаруженные при раскопках пещеры Менез Дреган в Бретани или памятника Терра-Амата в Ницце явно рукотворные очаги возрастом 400 000 лет предоставили неопровержимые доказательства. Специально выкопанные канавки и ограждения из гальки не оставляют никаких сомнений в самостоятельном и осознанном использовании огня. Но что было до этого? Главная проблема заключается в том, чтобы интерпретировать обугленные остатки – зерна, кости, дерево и т. д., разбросанные по всему миру. Вопрос тот же, что и прежде: образовались ли они вследствие естественных пожаров или все же являются итогами сознательной обработки огнем?

В 2004 году израильские ученые опубликовали в журнале Science статью, в которой говорилось, что при раскопках палеолитической стоянки близ исторического Моста дочерей Иакова 

[3] были найдены следы использования огня 790 000 лет назад. Проанализировав десятки тысяч образцов и установив, что только малая их часть имели следы горения в естественных местах, они отбросили гипотезу случайного пожара. Позднее, в 2012 году, международная команда заявила об аналогичной находке в пещере Вандерверк в Южной Африке. Методы высокоточной микроспектрометрии позволили обнаружить фрагменты костей и пепла возрастом миллион лет – ни дождь, ни ветер не могли принести их на место раскопок. Однако во всех подобных случаях гипотезы искусственного происхождения огня все еще очень противоречивы: между учеными то и дело разгорается настоящая война по вопросу, были ли это разожжённые очаги или всего лишь бережно поддерживаемый огонь природного происхождения!

Дело в том, что покорение огня – не просто шаг на пути к созданию отопления, этап в приготовлении пищи и техническом прогрессе человечества в целом. Оно стало важной вехой в появлении социальной жизни. Как сказал один из крупнейших специалистов по доисторическому развитию человека Анри де Люмле, выступая 13 декабря 1999 года на заседании Французской академии моральных и политических наук [4]: «Что могли делать охотники из Терра-Амата, усевшись вечером вокруг костра после охоты на носорога или слона? Они рассказывали истории об охоте, и носорог постепенно становился все огромнее и чудовищнее, а поведение охотника – все невероятнее и смелее: он превращался в героя, в предка, в свидетеля становления культуры и цивилизации». Очевидно, что изобретений становится все больше, но сам человек меняется мало.


☛ СМ. ТАКЖЕ

Лампа (35 000 лет до нашей эры)

190 000 лет назад

Одежда

Появление одежды – изобретения, которое мы носим на себе с незапамятных времен, – датируется с большим трудом.

Упоминание доисторической одежды вызывает в воображении образ первых людей, которые кутаются в звериные шкуры, пытаясь спастись от чудовищного холода последнего ледникового периода… И это недалеко от истины! Специалисты считают, что гоминиды вполне могли придумать одежду около 800 000 лет назад, покинув Африку и добравшись до земель с гораздо более суровым климатом, например, до Европы. Главная проблема исследования истории одежды – отсутствие источников. Материалы, из которых создавалась одежда, быстро разрушаются, поэтому до нас дошло очень мало образцов даже из гораздо менее далеких времен – например, из Средневековья. Как же датировать это «изобретение»?

Подсказку дает анализ археологических находок, костей и орудий труда. Древние следы, обнаруженные на костях животных (лошадей и бизонов), свидетельствуют о том, что с них снимали шкуру. Но они не дают ни малейшего представления о том, как выглядела эта одежда. Более хитроумные инструменты, вошедшие в обиход Homo sapiens позднее, по крайней мере позволяют говорить о способах создания одежды и культуре шитья: в 2016 году в Денисовской пещере в Сибири была найдена игла длиной 7,6 см, изготовленная из кости птицы. Ей 45 000 лет, и это самый древний швейный инструмент на сегодняшний день, но кто знает!..

Перейти на страницу:

Похожие книги

Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука
Тринадцать вещей, в которых нет ни малейшего смысла
Тринадцать вещей, в которых нет ни малейшего смысла

Нам доступны лишь 4 процента Вселенной — а где остальные 96? Постоянны ли великие постоянные, а если постоянны, то почему они не постоянны? Что за чертовщина творится с жизнью на Марсе? Свобода воли — вещь, конечно, хорошая, правда, беспокоит один вопрос: эта самая «воля» — она чья? И так далее…Майкл Брукс не издевается над здравым смыслом, он лишь доводит этот «здравый смысл» до той грани, где самое интересное как раз и начинается. Великолепная книга, в которой поиск научной истины сближается с авантюризмом, а история научных авантюр оборачивается прогрессом самой науки. Не случайно один из критиков назвал Майкла Брукса «Индианой Джонсом в лабораторном халате».Майкл Брукс — британский ученый, писатель и научный журналист, блистательный популяризатор науки, консультант журнала «Нью сайентист».

Майкл Брукс

Публицистика / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Прочая научная литература / Образование и наука / Документальное
Империи Древнего Китая. От Цинь к Хань. Великая смена династий
Империи Древнего Китая. От Цинь к Хань. Великая смена династий

Книга американского исследователя Марка Эдварда Льюиса посвящена истории Древнего Китая в имперский период правления могущественных династий Цинь и Хань. Историк рассказывает об особой роли императора Цинь Шихуана, объединившего в 221 г. до н. э. разрозненные земли Китая, и формировании единой нации в эпоху расцвета династии Хань. Автор анализирует географические особенности Великой Китайской равнины, повлиявшие на характер этой восточной цивилизации, рассказывает о жизни в городах и сельской местности, исследует религиозные воззрения и искусство, а также систему правосудия и семейный уклад древних китайцев. Авторитетный китаист дает всестороннюю характеристику эпохи правления династий Цинь и Хань в истории Поднебесной, когда была заложена основа могущества современного Китая.

Марк Эдвард Льюис

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Исторические происшествия в Москве 1812 года во время присутствия в сем городе неприятеля
Исторические происшествия в Москве 1812 года во время присутствия в сем городе неприятеля

Иоганн-Амвросий Розенштраух (1768–1835) – немецкий иммигрант, владевший модным магазином на Кузнецком мосту, – стал свидетелем оккупации Москвы Наполеоном. Его памятная записка об этих событиях, до сих пор неизвестная историкам, публикуется впервые. Она рассказывает драматическую историю об ужасах войны, жестокостях наполеоновской армии, социальных конфликтах среди русского населения и московском пожаре. Биографический обзор во введении описывает жизненный путь автора в Германии и в России, на протяжении которого он успел побывать актером, купцом, масоном, лютеранским пастором и познакомиться с важными фигурами при российском императорском дворе. И.-А. Розенштраух интересен и как мемуарист эпохи 1812 года, и как колоритная личность, чья жизнь отразила разные грани истории общества и культуры этой эпохи.Публикация открывает собой серию Archivalia Rossica – новый совместный проект Германского исторического института в Москве и издательского дома «Новое литературное обозрение». Профиль серии – издание неопубликованных источников по истории России XVIII – начала XX века из российских и зарубежных архивов, с параллельным текстом на языке оригинала и переводом, а также подробным научным комментарием специалистов. Издания сопровождаются редким визуальным материалом.

Иоганн-Амвросий Розенштраух

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / История / Образование и наука