Все не случайно

В то время я была влюблена в трилогию Алексея Толстого «Хождение по мукам», влюбила в это произведение Машу, и мы с ней стали играть в героинь романа – Катю и Дашу, как мальчики в детстве играют в пиратов. Я была старше Маши на два года.

О Маше мечтали почти все наши курсовые мальчики. Они провожали ее до дома, пытались ухаживать, но бесполезно – у Маши была первая любовь. Любовь звали Алексей Стычкин, впоследствии ставший талантливым переводчиком. За него она и выйдет замуж и уедет с ним в Иран, чем загубит свою едва начавшуюся кинематографическую карьеру. Она успеет до отъезда сняться только в двух картинах, но очень удачно. Машино нежное дарование словно было создано для кино – но она поехала вслед за мужем, а когда через три года вернулась, подросли новые очаровательные девчушки и про нее подзабыли.

Я обожала Машу: мне в ней нравилось все, к тому же наша игра в сестер делала наше общение необычным. Но у меня, в отличие от Маши, первая любовь уже прошла, и я все свое свободное время и всю любовь, в самом святом и хорошем смысле, готова была отдать ей. Ни о каких однополых отношениях мы, разумеется, в то время даже не слышали, и дружба существовала как нечто чистое и настоящее и среди девочек, и среди мальчиков. А вообще-то ни на дружбу, ни на любовь у нас и времени-то особо не оставалось: сутки напролет мы были заняты делом – придумывали и репетировали этюды, танцевали, фехтовали, пели, слушали, открыв рты, интереснейшие лекции, спорили, гонялись за новыми журналами и читали ночами самиздат.

На дружбу с Володей времени оставалось еще меньше, чем на дружбу с Машей, – правда, мы жили в одном общежитии и иногда могли подолгу стоять в коридоре у окна и разговаривать после занятий (а где еще поговорить наедине?). Мы беседовали и о творчестве, и о том, что происходит на курсе, и Володя даже рассказал мне про какую-то свою любовь в Воркуте, где он работал в шахте. Вроде она, эта любовь, приехала в Москву…

Со временем Маша стала скрывать свидания со своим возлюбленным и от мамы, и от меня, как от «старшей сестры». Она перестала быть со мной откровенной и даже обманывала, что вполне естественно для влюбленной девочки, которую «старшие не понимают». Ее мама боялась, что Маша рано выскочит замуж и тогда прощай учеба; а я, наоборот, почему-то считала эту влюбленность вздором, ребячеством и думала, что это такая же игра, как наша с ней в сестер. Когда я узнала, что Маша меня обманывает, что у нее есть своя тайная жизнь, я была совершенно выбита из колеи. У меня сложились свои представления о дружбе, и я посчитала тайную жизнь подруги, о которой я даже не догадывалась, несовместимой с понятием дружба. Я очень обиделась и резко перестала общаться с Машей, сильно переживая наш разрыв. А Машу наш разрыв не огорчил вовсе – она была во власти любви.

И остался у меня в друзьях один Меньшов. Я не посвящала его подробно в свои переживания, но на всякий случай сверила представления о правилах дружбы – и они у нас оказались одинаковыми. У окна в коридоре общежития мы обсуждали серьезные темы, говорили о так называемых общечеловеческих ценностях, о том, что хорошо и что плохо, что справедливо, что нет. Разногласий не возникало. Кроме того, я сумела разглядеть и другие его достоинства. Оказалось, что молодой человек много читал, хорошо образован – как выяснилось, закончил школу с серебряной медалью. Поразило меня и его искреннее переживание, что Эварист Галуа в двадцать лет погиб, но успел за свою жизнь стать одним из основателей высшей алгебры, а ему, Володе, уже двадцать один, он четыре года потратил на поступление, и у него ничего не получается в деле, которое он считает своим призванием. Мне было девятнадцать, и я полагала, что мир уже принадлежит мне, что я почти завоевала его, что впереди бесконечно длинная жизнь, которая будет наполнена трудной, но радостной, интересной и, безусловно, успешной работой.

С этим молодым человеком мне было очень интересно разговаривать. Он был умен. Я до сих пор считаю, что красота мужчины – в уме.

Как встретить Новый год

В первый год учебы я сюрпризом приехала встречать Новый год в Брянск к маме и Юре. Они меня не ждали: сюрприз я тщательно готовила, а когда появилась, с шумом, подарками, со смехом и рассказами о своей интереснейшей московской жизни, мы все трое были счастливы: я очень любила их, моих родных, и они любили меня.