Все небеса Земли

На то, чтобы провертеть буром дыру в земле, вставить в дыру крест и засыпать свободное пространство щебёнкой, ДАРИНО и Георгу потребовалось пять минут. И ещё пятнадцать, чтобы с помощью лопат соорудить над братской могилой относительно аккуратный утрамбованный со всех сторон холмик. Роботы трудились быстро и слаженно, как будто всю жизнь проработали вместе.

Люди стояли неподалёку, смотрели. Мигель, как мог, доступно и ласково рассказывал маленьким близнецам о том, что их мама с папой и все остальные жители деревни Верхний Яр не умерли насовсем, а отправились все вместе к доброму Богу в Царство Небесное. Софья и Сашка слушали внимательно, с серьёзными взрослыми лицами. Они смотрели большими ясными глазами на то, как роботы ставят высокий деревянный крест, как лопатами формируют холмик, и старались не плакать. Но потом всё равно заплакали, и сёстры принялись их утешать – взяли на руки, прижали к груди, гладили по голове, шепча какие-то ласковые, древние, известные только женщинам слова.

Тихое, на грани слышимости, пение глайдера Мигель и Конвей уловили одновременно.

– Все в лес! – скомандовал Мигель.

Через минуту у могильного холма с крестом остался только брошенный глайдер.

Второй глайдер, в небе, они заметили ещё через полминуты.

Чем-то он напоминал игрушку. Когда-то нарядную и красивую, а ныне облезлую и помятую. Окрашенный в ярко-красный цвет, он был покрыт безобразными чёрными пятнами и рыскал из стороны в сторону, будто заядлый пьяница на трудной дороге домой.

– Узнаёте машину? – спросил Мигель, провожая глазами машину, которая медленно и неуверенно удалялась в сторону центра деревни.

– Спортивная модель, рассчитан на двоих человек и сотню килограммов багажа, – сказала Марина. – У нас в Верхнем Яре я такие не видела.

– Такие побитые?

– Вообще такие.

– Это не очень старая модель, – добавила Ирина. – Лет пять, не больше.

– Значит, побывала в переделке, – сделал вывод Мигель. – И я даже могу догадаться, в какой именно.

– Возвращается, – сообщил Конвей.

Действительно, гость возвращался. Он ещё сбросил скорость, завис над братской могилой и пошёл вниз. Секунда, другая, и пропал за стволами деревьев и большим глайдером. Ешё секунда, и смолк двигатель. Машина приземлилась.

«Вы с детьми здесь, Конвей со мной», – знаками показал Мигель, перешёл в форс-режим и с пистолетом, возникшим в его левой руке словно из ниоткуда, скользнул вперёд.

Хорошо тренированный человек может быть практически невидим и неслышен. Разумеется, если координирует свои движения и не ставит ногу куда попало. Человек в форс-режиме, даже на первом уровне, – тем более. Мигель и Конвей, словно две бесплотные тени, миновали опушку, обогнули с двух сторон свой грузо-пассажирский глайдер, выглянули на долю секунды, спрятались и снова выглянули, теперь смелее.

Высокий худой мужчина, с длинными до плеч седыми волосами, засунув руки в карманы, стоял к ним спиной рядом с красным обшарпанным глайдером. На нём были короткие, выше голых щиколоток, синие штаны. Из-под красной, под цвет глайдера, куртки высовывался подол рубашки ярко-жёлтого цвета. Мужчина вытащил из кармана правую руку, поднёс ко рту.

Едва слышный щелчок, и вот уже его голову окутало облако табачного дыма.

«Что-то везёт мне на курящих, – подумал Мигель. – Сначала в вирте, теперь в реале».

Он подал знак Конвею – выходим! – и шагнул на открытое пространство. Оружие по-прежнему держал наготове.

– У меня с самого рождения невероятно тонкий слух, – произнёс мужчина, не оборачиваясь. – Особенность восприятия, редкая. Поэтому я вас слышу. Но должен признать, что двигаетесь вы очень тихо. Даже лучшие охотники деревни Верхний Яр так не умеют. Или мне следует сказать в прошедшем времени – не умели?

Мужчина обернулся.

На худом, изрезанном морщинами лице выделялись ярко-голубые, какие-то детские глаза, открыто и незамутнённо взирающие на мир из-под низких кустистых седых бровей. На щеках и подбородке серебром поблёскивала щетина. В углу тонкогубого рта торчала горящая сигарета. Ни малейшей угрозы от мужчины не исходило.

Мигель знаком показал Конвею, что оружие можно убрать, и спрятал пистолет. Нависшие над глазами брови незнакомца взметнулись вверх.

– Ого, – произнёс он звучно. – Быстро. Очень быстро. Какой-то новый электронный стимулятор? Хм, не похоже. Тогда…

Он подошёл ближе, склонил голову, внимательно разглядывая друзей, словно те были неведомыми зверушками.

Мигель вышел из форса и выпрямился.

– Простите, с кем имеем честь? – холодно спросил он в лучших традициях своих предков по матери – испанских грандов.

– Ну конечно! – хлопнул себя по лбу человек, вынул изо рта сигарету и коротко рассмеялся. – Колонисты! Скорее всего, Марс. Я прав?

Друзья молчали.

Мужчина недоумённо моргнул раз и другой.

– Господи, ну конечно, – пробормотал он. – Разрешите представиться, меня зовут Всеволод Александрович.

Он протянул руку и повторил:

– Всеволод Александрович Лисин.

– Мигель Сухов, – Мигель осторожно пожал узкую сухую и теплую ладонь.

– А по батюшке? – осведомился Всеволод Александрович.

– Александрович, – усмехнулся Мигель.