Все переломные сражения парусного флота. От Великой Армады до Трафальгара

К 13.00 расстояние между противниками сократилось до 9 миль и французы, чтобы оторваться от преследования, были вынуждены бросить «Подер». Роули приказал Хоку захватить его, Хок послал к нему Ллойда, но Мэтьюс велел Норрису («Эссекс») сжечь «Подер». Норрис послал на испанца лейтенанта Пеллисера, который опередил Ллойда. Пеллисер от имени Норриса запретил Ллойду подниматься на «Подер», несмотря на возражения последнего, что «Подер» — это законный приз «Бервика». Матросы с «Эссекса» разграбили Подер и подожгли его, в 9 вечера он взорвался. Пеллисер сожалел об этом, он говорил, что на «Подере» оставались исправными бушприт и часть такелажа, которые можно было снять.

В 2 часа ночи 23 февраля погоня была продолжена, однако Мэтьюс получил сведения, что на подмогу де Куру и Наварро идет брестская эскадра Флота Океана. Ветер с норд-нордвеста усилился, англичане приспустили паруса. Наутро Мэтьюс отказался от погони и просигналил кораблям лечь в дрейф. Позже на суде он объяснял, что во время погони часть кораблей отстала, часть — вырвалась вперед, поэтому приказ «Лечь в дрейф!»

позволял собрать суда. Адмирал утверждал, что на тот момент он ожидал появления брестского флота и боя с превосходящими силами. Кроме того, ожидался десант союзников в Италии, и накануне Мэтьюс обещал австрийцам препятствовать этому.

В заключение хотелось бы процитировать шканечный журнал «Норфолка»: «таким образом, рок, неисполнение обязанностей и медлительность способствовали легкому спасению противника; расследование позволит выяснить больше обстоятельств. Относительно конкретных потерь я не имею точных сведений; могу только сказать, что после «Мальборо» наибольшие потери имел флагман Роули. На следующий день, исправив повреждения, мы поставили паруса и пошли искать неприятеля, но не обнаружили никаких его следов. 17-го мы пошли на Менорку и отправили госпитальный «Соуферлэнд» с ранеными в Порт-Магон».

В результате сражения англичане потеряли около 250 человек убитыми и ранеными, союзники — 1 корабль и 1000–1100 человек. Самые большие потери со стороны англичан были на «Мальборо» — 43 убитых и 120 раненых. У испанцев были убиты капитаны «Реал Фелипе», «Нептуно» и «Константе».

Сразу же по прибытии на Минорку Лесток написал письмо своему покровителю — Генри Пелэму, герцогу Ньюкаслу, главе партии вигов и премьер-министру, в котором обвинял Мэтьюса в некомпетентности[74]. В свою очередь Мэтьюс своей властью отстранил Лестока от командования и выслал в Англию, посоветовав приготовиться к трибуналу.

Об этих судах будет сказано ниже, а здесь отметим, что де Кур и Наварро прибыли в Аликанте, а потом в Картахену. Французы смогли захватить 4 богатых английских купца и отконвоировали их в Тулон.

Испанский король Филипп V был восхищен боем у Тулона. Наварро получил титул маркиза де ла Викториа, де Лаж — следующий чин и орден, а тело капитана Херальдино, главного героя боя «Реал Фелипе» с англичанами, по приказу Наварро 23 февраля выкинули за борт. Позже де Лаж написал мемуары, в которых разругал всех — и Наварро, и Херальдино. По мнению де Лажа, «Реал Фелипе» воевал так хорошо только потому, что им руководил великий герой — сам де Лаж. Но эти данные сильно противоречат показаниям лейтенантов испанского флагмана.

Наварро после прихода в Картахену пошел на повышение, получив чин лейтенант-генерала, командование эскадрой принял хефе ди эскуадра Дауттевиль, командир «Санта-Исабель», произведенный после боя в адмиралы.

Противный ветер не позволил Мэтьюсу блокировать Тулон, он ушел чиниться на Менорку и французы смогли перебросить подкрепления в Италию.

Испанцы нажаловались на де Кура (хотя именно он спас их от уничтожения), и 78-летний ветеран был смещен с поста начальника Тулонской эскадры.

Несмотря на видимый благополучный результат, Тулонское сражение по существу было разгромом флота союзников. Их эскадры больше не представляли организованную силу. Корабли Наварро до конца войны простояли в Картахене, опасаясь идти в Кадис, где их можно было бы починить (в Картахене условия ремонта были плохие). Исключение составил только «Собербио», возвращенный владельцам и ушедший на Мадейру весной 1748 года, а затем — в Вера-Крус.