Все продается и покупается

– Эй, госпожа из подворотни, ты прям как ведьма, погоду заколдовываешь, что ли?

Я обернулась. Невысокий мужичок в смятой армейской шапке, стоптанных башмаках с загнувшимися кверху носами и куртке, на которую нипочем не уляжется никакой из уважающих себя домашних псов, остановившись поблизости, смотрел на меня с доброй и глуповатой улыбкой.

– Как ты угадал? – и я улыбнулась ему. – Я и есть Ведьма. Только не из твоей подворотни.

– Гордая! – не переставая улыбаться, причмокнул он с сожалением. – Величайший – малейшим, а малейший – величайшим наречется в Царствии небесном. Не слыхала, что ль?

Вот удивил он меня! Не ожидала...

– На какой паперти ты об этом узнал? – от неожиданности не удержалась я от пустого вопроса.

– На счастливой.

Каков вопрос – таков ответ, как говорится.

– Держи, милый, пригоршню счастья!

Он, не спуская с меня глаз, машинально подставил руки, и я наградила его свежим снегом. Бродяга опомнился, когда я уже спускалась по лестнице в ресторанный подвал, перегнулся через перила и проговорил сверху негромко, но так, что слышно было каждое слово:

– Что ж ты счастье-то свое транжиришь? Или многовато его у тебя?

– Пош-шел ты! – прошипела я, открывая дверь и не сдержав раздражения от его назойливости.

Тот же, что и вчера, швейцар, принимая от меня плащ, глянул вопросительно, но не дождался от меня ни звука. Не о ком мне было сегодня у него спрашивать. Сама разберусь, здесь ли те, кто мне нужен.

С собой в зал я взяла сумочку с сотовиком и деньгами. Войдя, прежде всего обратила внимание на столик у входа, за которым пировали вчера бандиты. Он был занят парой престарелых джентльменов, чинно и сосредоточенно разрывающих на мизерные кусочки бифштексы вилками и ножами. Ни Радика, ни Вадима здесь не было. Не нашла я их и во втором зале, и в третьем – тоже. Что теперь? Уходить, сделав вид, что попала сюда по досадному недоразумению?

Опустившись на стул возле свободного столика, я достала сотовик и еще раз, наудачу, набрала номер Абдулатипова. Слушая в очередной раз короткие гудки, сжала зубы, чтобы надежнее удержать за ними язык, с которого вдруг запросились наружу выражения, вообще не имеющие права на существование.

Искоса наблюдая за официантом, возникшим в дверях, я надавила кнопку отбоя и припомнила телефон Цибиза.

Официант, пробиравшийся между столиками, кивнул головой кому-то за моей спиной и повернул вспять, а я услышала знакомый со вчерашнего вечера голос:

– Что-то, я смотрю, опера сюда зачастили. А такое было спокойное место!

Не удивительно, что я его не узнала, осматривая зал. Сегодняшний Вадим отличался от вчерашнего, как Золушка от принцессы, в которую ее превратило волшебство феи. Вместо пушистого свитера и широких штанов Вадим был одет в великолепный темный костюм, удачно скрадывающий его худобу. Синяя рубаха, итальянский галстук ручной работы и сияющие носочки темно-коричневых штиблет, видневшиеся из-под образцово отутюженных брюк, превратили вчерашнего уголовника в преуспевающего бизнесмена. И даже лицо его как-то неуловимо изменилось. Теперь оно наводило на мысль о благородном аскетизме стоящего передо мной человека.

– Вадим! – Я поднялась. – Мне нужен Радик.

– Убери хохотальник, – он показал на сотовик. – Пойдем, Ведьма.

Его стол оказался в центре зала, и, похоже, занимал он его без компании, хотя накрыто было на двоих.

– Сегодня я за него, – сообщил он угрюмо, наливая в рюмки водку. – Стол на двоих, и посуда пустовать не должна. Русский обычай, – объяснил после моего отказа составить ему компанию в трапезе.

– Ты не годишься. Мне нужен Радик.

– Да ну?! – удивился он насмешливо и собирался продолжить в том же духе, но осекся, наткнувшись на мой взгляд.

– Мне нужен Радик, – повторила я и, предотвращая возможный конфликт, пояснила: – О деле не ты просил меня, а он. Так что извини, но ты не годишься.

– Знаю я все его дела.

– Это не меняет дела. Вадим! – я протянула ему сотовик. – Если есть возможность, позвони ему, скажи, что просьбу Ведьма выполнила, но товар при ней, а Трегубов так в стороне и остался.

– Какой товар? – удивился он, но сотовик принял.

Не дождавшись ответа, Вадим потыкал пальцем в клавиатуру и вернул телефон мне. А когда я поднесла его к уху, в нем уже слышался голос Абдулатипова. Он понял меня с полуслова и обрадовался, это было ясно, но был немногословен.

– Говори, я записываю, – потребовал, как свое, кровное.

– Нет, сначала давай обговорим условия.

– Ого! Ну, дава-ай! – пропел он на азиатский манер. – Что ты хочешь?

Вадим лихо тяпнул рюмку водки, бросил в рот кусочек хлеба и отвернулся, демонстрируя полное отсутствие интереса.

– Наследницей Ларика Борисова является Ольга...

Я запнулась. Язык не повернулся назвать ее вдовой.

– Да, Ольга! – согласился Радик.

– В обмен на мою информацию я хочу, чтобы ей жилось спокойно, без взносов в вашу фирму, независимо от того, останется над ней теперешняя «крыша» или ее не будет.

– А сможет она... – Радик смолк и, подумав, продолжил: – По силам ли ей будет не выпустить из рук хозяйство мужа?

Я едва удержалась, чтобы не поблагодарить его за намек.